книжный портал
  к н и ж н ы й   п о р т а л
ЖАНРЫ
КНИГИ ПО ГОДАМ
КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЯМ
правообладателям
Как раздать долги

Ольга Болдырева

Как раздать долги

© Альфа-книга, 2013.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

С благодарностью Зое Фокиной и Александре Копыловой (Мусаевой)

Тщательнее всего следует выбирать врагов. Оскар Уайльд

Пролог

– Стой, темный! Стой, кому говорю! Убивать буду! – разносилось по коридорам и галереям Цитадели гулким потусторонним эхом.

Слуги, напуганные тоскливыми подвываниями внезапно появившегося в древних стенах «призрака», прятались по углам и вздрагивали на особо долго растягиваемых гласных.

Ага, напугал ежика, сами знаете чем. Боюсь, боюсь!

Резко затормозив, я остановился посередине коридора и обернулся к догонявшему меня Алиру. Сегодня именно он занимал «почетную должность цитадельского приведения». Для завершения образа ему не хватало только проржавевших цепей и стащенной из прачечной комнаты большой белой простыни. Я мысленно поставил галочку, что нужно подобрать соответствующий инвентарь.

– Можешь начинать, – великодушно разрешил бывшему рыцарю, а ныне императору Светлых земель, который завис надо мной с топором наперевес.

Друг заметно стушевался, вспомнив замечательную поговорку: «Что совой об пень, что пнем по сове – сове все равно», опустил отнятое по дороге у какого-то рыцарского доспеха оружие и скорбно вопросил:

– Я же просил тебя посидеть с детьми! Просил ведь? Именно тебя, а не кого-нибудь другого. Думал, Роберт с Натаном посмотрят эти иномирные мультфильмы, которые ты так расхваливаешь, мол, для разностороннего развития хорошо. А мой друг Габриэль за ними последит, чтобы ничего не случилось. А ты что?

– А что я? – состроил наивную рожицу и стыдливо шаркнул ногой.

– Что?! А то ты не знаешь! – взревел Алир раненым оборотнем: – Ты зачем их на Элли повесил?! Ладно, ваша семейка… у вас и так с головой мало кто дружит, что ни делай, хуже не будет. Но Роберт? Ему ведь в будущем Светлыми землями править! Не знаешь, что ли, нашего ангела…

Я хотел уточнить, что совсем не «нашего», а исключительно моего личного, но только руками развел.

– Объясни по-человечески, что он натворил? Может, мне тоже стоит схватить топор и бежать к Элли – «спасибо» говорить за его выдающиеся педагогические способности?

– Я бы сам очень хотел узнать, что он поставил детям смотреть вместо обещанных мультиков. У меня теперь сына все во дворце пугаются. Ты, Габриэль, только представь – подходит такая кроха и, лучезарно улыбаясь, спрашивает: «Давайте кого-нибудь убьем?»

Алир схватился за голову от ужаса за репутацию своей семьи, а я – за живот, который резко свело от смеха. Да! Представляю эту картину очень живо и четко. Прелесть просто! Хоть попкорном запасайся и вперед – смотреть бесплатный цирк. Министры с советниками и без того не в восторге, что Светлые и Черные земли начали стремительное сближение. Орден истерику за истерикой устраивает, мол, никогда не назовет темных тварей «дружественными расами». Простой народ лютует и обижается, что магов, которых еще год назад сжигали, теперь одарили привилегиями и открыли академию. А уж что говорить про то, как все «счастливы», что правящая семья по выходным заскакивает к Темному князю на чашку чая.

И не только по выходным, к слову.

Всё смешалось в нашем мире. И признаться, я этому очень рад!

– Так в чем проблема? Думаю, это быстро пройдет.

– Да? Он ко мне постоянно пристает с этим вопросом. Что мне отвечать? Чтобы больше Элли не слушал?

– Скажи, что убьете после того, как Роберту восемнадцать исполнится – к такому возрасту точно пройдет.

– А если нет?

– Ну-у, убьете кого-нибудь, в чем проблема?

– Габриэль, это не смешно! Должна же быть у тебя хоть капля ответственности? Сколько тебе лет?

– Много, – ответил, флегматично пожав плечами, и уточнять, что отнюдь не шутил, говоря об убийстве, тоже не стал. – Если честно, не помню, сколько… сбился давно. Да и важен ли возраст, когда вечно молодая душа… – Я покосился на закашлявшегося Алира и исправился: – Ладно, ладно! Не душа, а… ну, в общем, что все время серьезным быть? Скучно! А что с детьми не посидел, да, виноват. Но ты знаешь же, что, если Анабель что-нибудь понадобится, лучше уж отложить все прочие дела.

Бывший рыцарь вздохнул, прекрасно помня характер моей жены – совершенно не эльфячий, надо заметить. Эльфы, они какие? Равнодушные, высокомерные, молчаливые. А Анабель яркая, как солнышко – и обжечь может, и согреть. Надо просто разглядеть это за холодностью взгляда и обманчиво-отстраненным видом, и вот тогда… М-да, в общем, понятно, что влюбленный Темный князь – диагноз.

– Не хотел бы я попасть под горячую руку, особенно в ее положении. – Друг замялся, обсуждать сие ему почему-то было не очень удобно. – Если честно, странно, что вы решили второго ребенка завести.

– Он как-то сам. А что? Будет у Натаниэля сестричка – хорошо.

Алир только головой покачал. Сердиться или убивать меня он давным-давно передумал. Если вообще злился хотя бы несколько мгновений. Бывший рыцарь был очень отходчивым человеком; ругаться не умел. Ну подумаешь, побегал за мной, грозно размахивая топором и распугивая немногочисленных слуг… И случайно свалил доспех на Авуса, который попробовал нас вразумить?.. Кажется, потом мы что-то еще вместе сломали, но что – я точно не помню, – потом исправлю и починю. В конце концов, и взрослым нужно изредка возвращаться в детство. Ведь это так весело!

Мы неспешно шли по коридору, обсуждая последние новости. Все-таки сложно было менять устоявшийся в веках привычный ритм жизни. За один раз превратить поделенный на две половинки мир в маленькую утопию. Даже мои подданные, которые ничего против объединения не имели и обострением расизма, подобно светлым жителям, не страдали, ворчали, что не дело это – ломать, когда можно просто подвинуть в сторону. И советники недовольны. По их мнению, сближение надо было начинать тихо и незаметно, чтобы оно созрело само по себе и не вызывало у людей отторжения.

Они, конечно, правы…

Но не умею я так. По мне, проще выбить дверь, чем стучаться до посинения. Если после нескольких звонков не открыли, пусть на себя пеняют. Я ведь сам виноват, что мир так устроил и разделил. Думал, действительно все так и есть. И себя относил только к одной стороне, даже не пытаясь отыскать следы другой. Как оказалось, зря. А потом начало казаться, что уже поздно что-либо менять. И когда судьба неожиданно подбросила мне подарок, понял, что нельзя дальше тянуть с этой глупостью. Надо как можно скорее ломать преграды. И сломал…

Это, все знают, куда проще, чем строить.

Теперь вместе с Алиром приходилось ломать уже собственные головы, чтобы подданные поняли: клыки и острые уши еще не повод причислять себя к высшим расам, верить в свою исключительность и воротить носы от соседей. И уж тем более, магия не является обоснованной причиной, чтобы тащить человека на костер.

Вроде что-то постепенно прояснялось. Благо Радек – новый архиепископ – нас поддерживал и потихоньку проводил в ордене реформы. Медленно, осторожно, с постоянной оглядкой и недовольным бурчанием, но все-таки проводил. Связи, однако…

А вот и детские комнаты.

Улыбка сама собой появилась на моем лице, когда я проскользнул в открытую дверь. Анабель устроилась в невысоком кресле с какой-то приключенческой книжкой. Светлые волосы были убраны в красивую прическу и закреплены на затылке в аккуратный пучок. Одна рука лежала на заметно округлившемся животе, который обрисовывала ткань простого платья. Напротив нее на ковре играли два карапуза, усердно стараясь поделить игрушки. Светловолосый синеглазый Роберт, названный так в честь отца Хелены, и Натаниэль – моя копия, только глаза и уши от матери достались.

Анабель загнула уголок страницы, отложила книгу и повернулась к нам. Прозрачные глаза с ромбовидным зрачком потеплели и весело прищурились.

– Здравствуй, Алир, – вежливо поздоровалась она, – что-то вы быстро помирились. Обычно двумя кругами дело не заканчивалось.

– Так совет через полчаса. Вот, за своим чудом пришел, а то Хелена меня заточить в темницах грозилась, – бесхитростно рассказал Алир. – Спасибо, что последила. Может, на следующих выходных к нам Натана приведете? Пусть мальчики поиграют. А то всё к вам да к вам.

Я подумал о том, что одушевленный дворец Светлого императора, созданный моей сестрой, очень обрадуется детишкам.

– Хорошо, – просто согласилась сиятельная леди, наблюдая, как Алир поднимает сынишку на руки и просит, чтобы тот больше не пугал его советников.

Затем он тепло попрощался и ушел к себе через большое мутноватое зеркало – я уже давно открыл все проходы, чтобы в любой момент можно было заскочить к друзьям, или они, если что, всегда оставались на связи с Цитаделью.

Еще раз счастливо оглядел свою семью. Эх! Кто же знал, что вот так интересно получится? Светлая эльфийка – Темная княгиня, а сам Темный князь – примерный семьянин. Неправильный у нас мир.

Анабель, кажется, уловила направление моих мыслей и тихо рассмеялась.

– Какой уж есть, Габриэль, в том мире и живем. Что-нибудь случилось?

– Пока вроде ничего. Нужно еще несколько магов отправить на устройство академии. Но такая задача – вдруг люди подумают, что темные собираются их столицу захватить под прикрытием дружеской делегации? И вампиры на границе недовольны: некоторые особо ушлые светлые к своим рукам их землю прибирают. Пойду совет грузить. Только перед этим к Элли загляну, хоть спрошу, что же он вместо мультиков детям поставил…

– Ладно тебе, – Анабель махнула рукой куда-то в сторону, прикрывая глаза, – что бы ни показал – не страшно. Натаниэль, если захочет, самостоятельно все посмотрит. У детей гибкая психика.

И жена туда же.

– Я не про это, – улыбнулся, – самому посмотреть хочется! Так что пробегусь по комнатам в поисках нашего ангелочка, а то они опять с Габриэль куда-то заныкались, и совесть старшего брата требует их немедленно отыскать и развести по разным углам.

Анабель фыркнула и покачала головой.

– И где ты у себя совесть отыскал? Ладно, беги, только на обед не опаздывай.

Поцеловав Анабель и потрепав по голове сына, я, довольный до безобразия, выскочил из детской, шаркая любимыми белыми тапочками. Если честно, никогда бы не подумал, что так интересно весь день бегать по Цитадели, решать задачки и проблемы, которые подкидывала обстановка в мире, действительно что-то делать, а не выслушивать скучные отчеты. Может быть, именно поэтому после дневной гонки вечера становились еще уютнее и теплее. Я молчал и смотрел на огонь в камине, чувствуя, что рядом есть любимая женщина, которая поймет все что угодно, и даже без слов. Знаете, впервые за долгие века я ощущал себя живым существом, а не неудачным экспериментом творца-отступника.

Кстати, о творцах…

Я затормозил и вернулся к зеркалу, мимо которого прошел несколько секунд назад. В общем-то самое обычное зеркало, ничем не выделяющееся из других, которых у меня в Цитадели тьма-тьмущая – чтобы из любой точки можно было создать устойчивый переход как в пределах нашего мира, так и в любую реальность: и обитаемую, и необитаемую. Пыльное, конечно, в потрескавшейся раме и висящее немного неровно. Только вот была одна проблемка – вместо моего отражения в глубинах зазеркалья отпечаталась улыбающаяся тетушка Алив.

Когда-то я говорил, что попасть в наш мир просто так невозможно. Забыл уточнить, что есть одно исключение из этого правила. А именно – вышеупомянутая тетушка, для которой законы множественной вселенной не писаны.

Немая сцена и барабанная дробь. Короткого мгновения, пока мы разглядывали друг друга, хватило, чтобы перебрать в уме все известные ругательства, подумать, не совершал ли я в последние дни каких-нибудь глупостей, чтобы привлечь внимание свыше, и составить примерное завещание. Тьма! Ну почему именно сейчас, когда все наладилось? На мгновение я ощутил всю безвыходность ситуации – творцы никогда не оставят меня покое. До тех пор, пока не дам им повода, чтобы можно было снять вето и нарушить клятву.

Впрочем… (тут я с трудом подавил улыбку голодного аллигатора) это также означает, что творцы сами себе повесили на шею камешек приличных размеров и теперь не могут от него избавиться. Еще неизвестно, у кого положение хуже.

Что ж, изображаем обиженного ребенка и начинаем игру!

Секунда прошла. И я снова улыбался своей фирменной беспечной улыбкой инфантильного подростка.

– Доброго дня, тетушка. Может быть, вы заглянете в гости? Неудобно на вас так смотреть. Я вроде пол менять не собирался. А уж в рыжий цвет краситься – и подавно!

– Наглец, – наикрасивейшая женщина покачала головой, – кажется, ты все-таки нарываешься. Очень на то похоже. Я ведь обещала, что превращу тебя в девочку, если еще раз назовешь меня тетушкой? Если настаиваешь – даже в рыженькую могу, Габриэль.

Алив лукавила, и выдавали ее глаза: несмотря на пустоту, властвующую в них, где-то в самой глубине зеленого цвета вспыхивали яркие искры веселья.

Притворно вздохнул:

– Как же мне вас назвать? Дайте подумать… Может, так: Великая и Пресветлая мать Алевтина, чей взор…

– Не ерничай, таким ты становишься слишком похож на Гэбриэла. Всегда было так, ему слово – тебе десять в ответ. Он был злым, не умел шутить по-доброму, никто никогда не мог понять, когда он действительно говорит комплименты, а когда изощренно издевается. Не переходи границ. И это не приказ, а просьба.

С неподдельной грустью Алив наклонила голову.

– Иногда меня беспокоит, что время, вместо того чтобы стирать его черты в тебе, наоборот, проявляет незначительные мелочи, которые нельзя скопировать, только впитать. Впрочем, сейчас не об этом. Милый мой племянничек, ты помнишь, что когда-то обещал мне оказать небольшую услугу, если в ней появится потребность?

Интересно, что будет, если я скажу: «Нет, не помню!»? Хы-хы-хы…

– Угу.

Надеюсь, это нельзя считать росписью в собственном смертном приговоре. Хей! Я же, кажется, бессмертен? Как-то уже не уверен в этом. Судя по взгляду тетушки, ее мысли устремились в том же направлении. И она откровенно наслаждалась происходящим. Полные губы красиво изогнулись в притворной улыбке, а красные крапинки в глазах пришли в движение, вращаясь по часовой стрелке.

У Алив пунктик на чужих обещаниях и долгах. Очень любит помогать всем окружающим людям, нелюдям и творцам (кого поймать успеет) взамен на клятву как-нибудь потом оказать ответную услугу. Какую именно? Этого она никогда не обговаривает, предлагая веселого крестьянина в мешке. Но момент выбирает настолько «подходящий», что отказать творцу невозможно – слишком необходима помощь.

– Прекрасно, Габриэль, я знала, что ты будешь послушным мальчиком! Даю несколько часов на сборы, после чего встречаю у нас в академии. Перемещайся к нижнему переходу, чтобы не провоцировать лишние сплетни.

Еще бы добавила: «Жду, целую», – точно бы умилился.

Миг – и зеркало снова отразило мою физиономию. Физиономия скосила взгляд и расплылась в хитрой улыбке. Я коротко рассмеялся. Конечно, веселье было здесь не совсем к месту. Ибо, когда дела касаются моей дорогой родственницы, хваленое бессмертие может оказаться бесполезным.

Кажется, я наконец-то доигрался и нажил новых приключений на собственный зад.

Что ж, день определенно удался!

Глава 1

Суть проблемы

Добро должно быть с кулаками, если у него нет более современного оружия. Валерий Серегин

– Элли? – Я закончил манипуляции с силой ангела и позвал его.

– Да, милорд? – Друг оторвался от очень важного занятия – созерцания пейзажа за окном, – и с трудом сфокусировал свой взгляд на мне.

– Ты, пожалуйста, тут за всем проследи. Не давит? Ослабить?

Поскольку меня охватили нездоровые опасения за свое бессмертие, пришлось в срочном порядке половину привязки, принадлежащей мне, перекидывать Элли.

Если говорить проще: отец сделал из меня большую батарейку, связав своей кровью с этим миром. Как я уже когда-то рассказывал – наша реальность уникальна. Все прочие прикреплены друг к другу надежными каналами (проводами, можно и так, да), по которым поступает энергия. Без нее миры быстро превратятся в безжизненные пустыни, а затем и вовсе развеются в междумирье. У меня же есть собственный канал, соединяющийся с Тьмой, – крошечный осколок прошлого. Именно благодаря этому я не знаю недостатка в силе и возможностях, а кроме того, могу питать целый (пусть и сравнительно небольшой) мир силой, позволяя существовать ему отдельно от прочей вселенной. Хотя, думается мне, даже если бы отец привязал меня к парочке планет – проблем бы все равно не возникло. Говоря еще проще: я – душа этого мира.

А сейчас, продолжая изъясняться все тем же языком, часть этой связи (один провод) я передал Элли и еще один доверил Габриэль.

Это придавало уверенности, что, если вдруг что-то пойдет не так, друг и моя драгоценная сестренка смогут вместе удерживать мир достаточно времени, дабы спасти максимальное количество жителей. И в первую очередь Анабель с Натаниэлем.

Азраэль к сим манипуляциям отнесся равнодушно. Только чуть-чуть обиделся, что я его опять с собой не беру «приключаться». Очень уж нашему милому ангелочку хотелось вляпаться в какие-нибудь неприятности. Его мазохистских настроений я не разделял, хотя, признаюсь, доля нездорового азарта заставляла меня щуриться в предвкушении чего-то фееричного.

Прислушавшись к своим ощущениям, Элли покачал головой:

– Нет, все в порядке, не давит. Милорд, плюнь ты на этот долг. Можно подумать, что они там все святые и всегда выполняют обещания? К тому же, насколько я помню, ты его давал, когда был в слиянии. Сейчас же вы с Габриэль разделились на самостоятельные сущности, и клятву легко проигнорировать. Или вообще заблокируй мир – пусть стучатся до морковкина заговенья, – отшутился он своей любимой фразой.

– Элли, чудо мое пернатое, мозгами раскинь! Только не чужими, а то я тебя знаю: так раскинешь по стенам и потолкам, что все горничные в панике разбегутся. Тут такое дело, что творцы найдут или просто-напросто придумают причину, возможность, повод (нужное подчеркнуть) и снимут вето, отправив меня во Тьму. В этом случае «морковкино заговенье», как ты изволил выразиться, произойдет очень и очень скоро. Алив нашу Пресветлую, что ли, не знаешь? Вскроет защиту, как консервную банку, и не поморщится. Это если бы Хель, Лад или Родная с Ксанрдом решили что-нибудь нехорошее устроить, тогда – да, запросто. Я бы с удовольствием посмотрел, как они лбом в стенку стучатся. Но с тетушкой спорить бесполезно. Раз решила – переубедить нереально. Вот если все сделать, возможно, я получу несколько столетий передышки. А Габриэль вообще вмешивать нельзя, иначе выйдет, что на ней тоже долг висит. Ни в коем случае, даже не думай! Сам справлюсь.

– Да? – Ангел склонил голову набок, рассматривая меня с большим интересом доброго, заботливого доктора в отделении душевнобольных.

– С каких это пор ты перестал в меня верить? – возмутился я, но под пристальным взглядом вздохнул: – Хотя бы постараюсь. Элли, если станет туго, я тебя обязательно позову. Но пока ты мне нужен тут. Я буду знать: что бы ни случилось, с моей семьей все в порядке, пока их охраняет мой замечательный друг.

– Милорд, ты меня знаешь. Если я почувствую, не буду колебаться ни секунды. Успокойся и развлекайся.

Нет, возмутительно! Он меня словно на курорт отправляет. Пять звезд, все включено, плюс бонусная программа – «достань творцов». В общем, любой каприз за ваши деньги, нервы и прочее, прилагающееся к вашему телу и душе. Последней – особенно. Хе-хе, особенно интересно, что таковой у меня не наблюдается. И процесс ритуального вытрясания оной разгневанными родичами в список развлечений не включен.

– Ну-ну, – только и оставалось ответить мне. – Пойду загляну к Анабель. Хотя подожди, скажи, что ты детям смотреть поставил? Ужасы? Что-нибудь новенькое? Диск остался?

– Да какое новенькое, милорд?! – удивился Элли. – И не ужасы вовсе! Я решил пересмотреть своих любимых «Охотников за разумом». Детям тоже интересно стало. Не гнать же мне их…

Ага, ну точно – друг обожает такие фильмы, когда на протяжении всего действия самому приходится вычислять злодея.

– Будешь смеяться, – продолжил ангел, – но Натан уже после двух убийств дал правильный ответ.

– А то! Весь в меня! – надулся от гордости, не став вспоминать, что в свое время так и не смог найти предателя, когда все лежало на поверхности. – Ладно, пока. Пойду уже, Алив не любит ждать.

И, кивнув другу, я отправился в обеденный зал, где сейчас должна была находиться моя эльфийка.

Элли на кивок никак не отреагировал, вернувшись к созерцанию пышного сада за окнами своей комнаты. Взгляд скользил по утопающим в белых цветах деревьям, но сознание ангела, похоже, пребывало в невообразимых далях его мечтаний. Выглядел он печальным. Иногда мне очень хочется узнать, о чем же, кроме гор трупов, может мечтать мой странный друг, которого очень редко удается подловить в таком состоянии. Скучает по своему небу? По собратьям? По чему-то другому, о чем никогда никому не рассказывал? Большую часть времени Элли напоминает наивного, очень веселого и доброго ребенка, который обожает не в тему говорить глупости и только изредка показывает другую сторону своей натуры.

Все-таки привязка сильно давит на существо, не приспособленное для прикрепления к миру в качестве источника питания. Но больше доверить это просто некому. Сестренке собственной части хватит по самую-самую макушку. Она, кстати, тоже порывалась со мной пойти. Я отказался, даже немного посердился, чтобы у Габриэль не возникло никакого желания пробраться за мной тайно.

Есть такие проблемы, которые проще решать в одиночку.

Коридоры Цитадели оказались пугающе пусты, словно прислуга почувствовала надвигающуюся из неизвестности угрозу и затаилась в комнатах. До самой залы я не встретил ни единой живой души. Тел тоже не попалось. Анабель, как я и предполагал, уже пообедала и теперь задумчиво размешивала в чае кусочек сахара. Она смотрелась совершенно хрупкой и беззащитной за громадиной, которая столом-то называлась исключительно по недоразумению и потому, что придумать более подходящее название никто не смог. Кроме моей жены, за ним можно было разместить не один десяток человек. Я-то привык питаться чем попало, на ходу или в комнате, но Анабель нравилось соблюдать традиции, приличествующие княжескому роду. Думается мне, половину она сама придумала или позаимствовала из учебника по этикету. Но я его не читал и спорить с эльфийкой не собирался.

– Привет, извини за опоздание.

Анабель подняла на меня взгляд и улыбнулась. Так понимающе, словно уже все знала.

– Опять надо куда-то бежать и всех спасать?

– Ты меня с каким-то героем перепутала, милая. Всего лишь разобраться с прошлым, которое нагло вмешивается в мое настоящее.

– Ты, главное, к появлению дочки на свет не опоздай. А то не дам поучаствовать в выборе имени, – пригрозила эльфийка.

– Можно подумать, ты уже не придумала его, – покачал головой, устраиваясь на краешке стула и накрывая маленькую ладошку Анабель своей ладонью.

– Нет, есть несколько вариантов. Мне, например, нравится имя Ариэль, но есть еще Мирабель, Ниэль и Керриэль.

– Почему-то я ни капли не удивлен, что все они заканчиваются на «ель» либо на «эль»? Такими темпами нам с тобой придется Элли усыновить – он ведь тоже Азраэль.

Имена мне категорически не понравились, но говорить это вслух я не стал. Все равно никакого толку. Как Анабель скажет – так и будет.

– Я постараюсь вернуться. Честно! Очень-очень постараюсь. И тогда придумаю что-нибудь свое! Договорились?

Анабель откинулась на мягкую спинку стула.

– Договорились. Если постараешься, обязательно вернешься. Это же ты!

– Мне бы твою уверенность. Ты же не знаешь, что там может случиться. Все что угодно, и даже больше – никто не знает, что выкинет на этот раз случай. И моих родственничков, веселого крестьянина им в дом, не знаешь тоже.

Впрочем, без этого попросту было бы неинтересно.

– Зато я знаю тебя, Габриэль. Не порть настроение ни мне, ни себе. Иди к этим твоим ужасным творцам, и пусть только попробуют тебя подставить! Тогда им никто не позавидует. Удачи.

Поверхность зеркала пошла рябью. Казалось, что за мгновение она превратилась в воду. И на нее старательно дул огромный невидимка, способный своим дыханием возить по морю парусные суда. Затем секунду ничего не происходило, но мне все-таки удалось зацепиться за один из земных каналов. В зазеркальных глубинах отразился унылый подвальчик. Камера перехода – большой прозрачный куб, оплетенный тонким кружевом магии, – оказалась почему-то в дальнем углу. Видимо, на комнату я смотрел из висящего на стене зеркала. Серые стены и низкий потолок с облупившейся штукатуркой заставляли усомниться, что я попал туда, куда хотел, а именно – в межмировую академию. Хотя, признаться, на нижних этажах, о существовании которых знали единицы, были места и куда более неприятные и устрашающие. А уж что содержалось в них, и вовсе не следовало упоминать.

К сожалению, я не мог видеть комнату полностью: магия перехода искривляла изображение в зеркале, и казалось, что я смотрел на тусклую картину. Сбоку виднелись ступени, выложенные кафелем, которые уходили резко вверх, видимо, это был выход из подвала.

Напротив меня за небольшим столом скучала миленькая девушка, уткнувшаяся вздернутым носом в книгу. Пару минут она игнорировала тихий, но настойчивый писк колонок, извещающий о подключении с обратной стороны реальности. И кроме того, в упор не замечала предупреждение, которое должно было появиться на мониторе старенького компьютера.

Ничего странного в этом не наблюдалось: подвалами академии пользовались настолько редко, что вряд ли дежурные могли представить, будто в ближайшие лет пятьсот что-то кардинально изменится. Скорее всего девушка, погруженная в водовороты приключений, воспринимала сигнал так, словно он доносился откуда-то сверху, с других точек прохода.

Постояв несколько минут и внимательно изучив картину, навевающую сон, я вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание. Девушка встрепенулась и выронила книжку из рук – она с тихим шелестом упала на пол, закрывшись. Сама дежурная уставилась на меня так, будто я был каким-то неведомым монстром. В глазах, округлившихся до размера «блюдца чайные, стандарт», читалось: «Вас, товарищ Габриэль, не существует».

Угу. Сам себе глюк, называется.

– Уважаемая, я устал ждать, пока вы меня рассмотрите во всех подробностях. В конце концов, окажись я по вашу сторону, любоваться было бы намного удобнее. Хотя это и невежливо – разглядывать постороннего мужчину. Прошу предоставить мне проход.

– Как?! – Кажется, девушка меня даже не услышала. – Ведь не было запроса на соединение, это же невозможно… – пробормотала она, уставившись на колебания пространства, которые показывал монитор. Несколько небольших приборчиков, стоящих на полу, гневно попискивали, фиксируя резкие всплески энергии вокруг точки перехода.

Если честно, никогда не понимал, как творцам удалось так органично сплести в академии обычные технологии, проекты далекого будущего и магию. Смотрелось сие дико, но весьма забавно. Ага, как представлю себе, что существуют миры, где эльфы летают на космических кораблях, хоббиты приторговывают крадеными бластерами, а драконы бороздят космическое пространство, дурно становится. И жутко завидно. Так и хочется рвануть в неведомые дали, сражаться со злобными космическими пиратами. Про реальности, где для свершения колдовства надо сначала начертить огромную пентаграмму, тщательно вымерив все лучи до последнего миллиметра, вылить на середину вонючее зелье, которое до этого пришлось настаивать полгода на крови девственниц, а затем скороговоркой быстро-быстро произнести какую-нибудь невыговариваемую ерунду на двадцать минут, – вообще думать не хочется.

Хотя, если вспомнить, сколько я всякой электроники к себе в Цитадель натаскал, заставив, бедную, на магии работать…

Но сейчас о другом. Удивление девушки объяснялось просто. Еще на первом курсе новоиспеченным студентам рассказывают, что ни одно существо во множественной вселенной и всех ее вероятностях (разумеется, кроме творцов и надсущностей вроде Тьмы, Света и тэдэ и тэпэ.) не имеет возможности вот так запросто установить связь с Землей. Без разрешения дежурного, у которого есть список тех, кто имеет допуск на проход в родной мир творцов, сделать это нереально. Поколение подошло к защите своей реальности крайне серьезно. По правилам, сначала можно проложить лишь тоненький канал и передать по нему сообщение, что из такого-то мира, такой-то ничтожный червяк желает установить проход в величайший из миров. И что он нижайше просит разрешения у лучезарнейшего дежурного высочайшего дозволения и огромнейшей помощи в наладке связи.

В общих чертах понятно?

Не виноват же я, что был вычеркнут из учебников, а реальность, созданная отцом, в официальной версии считается сказкой и грубой клеветой в сторону всемогущих творцов! Кстати, интересно, что в этих самых учебниках говорится про самого Гэбриэла?

В принципе, что я, что Элли – мы можем перемещаться вообще без таких идиотических ритуалов. Никаких заклятий или пентаграмм, даже зеркала необязательны – они всего лишь помогают стабилизировать точку перемещения. Когда прыгаешь в пропасть, это может спасти нервы, которые лишними, как известно, не бывают. А для смертных – так и вовсе жизнь. Но на самом деле все эти связки, ритуалы, традиции и проходы – все равно что идти два часа в обход, когда можно просто переступить через порог.

При наличии способностей, конечно.

Обычные существа без таких вот шаманских плясок с бубнами не могут обойтись. Но сейчас акцентировать лишнее внимание на своих талантах не хотелось. И так уже поломал девчонке все представление о мироустройстве. Бедняга. Хотя, что мне терять? Больше двух козырей за пазухой опасно прятать. А повеселиться хочется, Тьма!

Давайте-ка еще чуть-чуть добавлю.

– Поверьте, для творца нет ничего невозможного. Скажите спасибо, что я вообще сначала на связь вышел. Итак, повторяю: мне нужен прямой проход. Вы меня понимаете?

Девушка судорожно сглотнула и резко кивнула, потом, наоборот, помотала головой.

– Но разрешение…

Я вздохнул так печально, словно неразумное, но любимое дитя опять ткнуло родителю вилкой в глаз.

– Вы хотя бы поняли, кто перед вами? Посмотрите еще раз и подумайте, нужно ли мне персональное разрешение. Если и после этого будете упрямствовать, отправьте запрос к Пресветлой, которая меня, кстати, и пригласила. Я вам даже ключ допуска дам. Идет?

Дежурная приглушенно пискнула. Эта девчонка явно не обладала большими способностями и относилась к той категории служащих, которые мечтали о спокойной жизни и специально выбирали сектора, где принципиально не могло произойти ничего такого, что привлекло бы внимание начальства.

А тут на́ тебе!

Добивающим ударом стало появление тетушки Алив. Творец привычно соткалась из воздуха за спиной девицы, мгновение изучала обстановку, после чего промурлыкала:

– Габи, хватит терроризировать служащую. Она всего лишь честно выполняет свою работу. И не надо говорить, что ты не можешь переместиться сюда без разрешения. Кто два месяца назад устроил землетрясение, не рассчитав прыжок?

Шаркнув ножкой и смущенно улыбнувшись, я переместился к столу дежурной, вызвав у бедной девушки судорожный всхлип. Она-то, наверное, до этого разве что кого-нибудь из младших поколений видела, а теперь аж два творца. Точнее, она думала, что два. Не знаю, что за игру затеяла Алив, но мне в ней отведена не последняя роль.

– Подумаешь, землетрясение? Надо ли напоминать, кто с восхищенным воплем: «Какая красивая комета, хочу посмотреть поближе!» – отправил в Хаос ни в чем не повинных динозавров?

– Это была Стаси, – ровно ответила Алив.

– Осталось сообщить об этом самой Стаси, – согласился я, краем глаза наблюдая, как дежурная пытается заныкаться под стол. – Ладно, – попытался сделать тон серьезным, – меня, кажется, не за этим сюда позвали. Я хочу услышать, что требуется, и как можно быстрее приняться за дело.

Тетушка некрасиво поджала губы, словно в ее планы входила длительная беседа на отвлеченные темы. О погоде, о политике, о ценах на продукты в мире смертных, о проблемах в какой-нибудь отдаленной вероятности. Обо всем, кроме действительно важного. Та-а-ак! Что-то тут явно не чисто. Вот с чего бы творцу спорить: кто и когда устроил какой катаклизм? Да еще на глазах у перепуганной служащей. Это ведь только я в тетушке вижу стервозную, жестокую женщину, владеющую достаточным количеством силы для того, чтобы я не стремился сильно злить Пресветлую. А для остальных она олицетворение надежды, добра, милосердия… и прочих красивых слов. Недаром же ее, собственно, и прозвали Пресветлой. Хотя рядом с Хель – тетушка просто воплощение мягкосердечия, тепла и человеколюбия.

Все, как говорится, познается в сравнении.

– Хорошо, – наконец ответила женщина, тряхнув тяжелыми, до плеч кудрями. Сегодня они отливали медью, в густой длинной шевелюре затерялась лишь пара разноцветных прядей. – К делу, значит, к делу, если настаиваешь. Только не здесь. И, Габриэль…

– Да? Я внимательно слушаю.

– Мне неприятен этот искусственный облик подростка, страдающего дистрофией. Не понимаю, почему ты так себя уродуешь. Только ради твоей эльфийки, которая сама выглядит малолеткой и из-за этого страдает комплексом неполноценности? Смени его, стань собой.

Просьба оказалась не неожиданной, но крайне неприятной. Я терпеть не могу видеть в зеркале вместо себя отражение отца. С трудом вдалбливаю в сознание простую фразу: «Я – не он».

– Мне все равно, какова моя внешность. И если Анабель хочется видеть своего мужа именно таким, так тому и быть.

– Но здесь нет твоей жены, и она вряд ли тут появится (если же это произойдет, можешь измениться как угодно). Пока будем считать это одним из пунктов сделки. Сними иллюзию, Габриэль. Не вынуждай меня просить еще раз. Знаешь же, как я это не люблю.

«Конечно, конечно, тетушка! – мелькнула ехидная мысль, – ты в совершенстве умеешь приказывать, а любое твое желание угадывается заранее. Когда последний раз кто-то осмелился тебе отказать? Тысячу лет назад? Десять тысяч? Еще дольше? Но вот просить ты разучилась еще раньше!»

– Как пожелаете.

Я повернулся к небольшому зеркалу, которое висело с этой стороны прохода. В нем давно погасло изображение дворцового коридора, и теперь отражались серые стены. Щелкнул пальцами, снимая уже ставшую родной иллюзию, и сразу же изменил одежду, чтобы она не разошлась по швам. Сколько лет я привык видеть себя в зеркальных глубинах подростком едва ли старше шестнадцати лет, со смешными красными прядками в длиннющей шевелюре? Много. Пока действовало слияние и потом, когда Анабель попросила меня остаться таким, каким и увидела ранним утром за столиком таверны. Долгие годы я ощущал себя подростком и был этим вполне доволен. Так проще жить. Многое ведь от настроя зависит, а дети всегда видят мир проще.

Последним изменилось лицо.

– Отступник? – с ужасом прошептала дежурная.

Из зеркала теперь на меня смотрел взрослый мужчина. Крепкий, высокий. Слишком похожий на отца. Даже глаза утратили привычный масляно-черный цвет, заливающий как радужку, так и белок, и сейчас по ободку обрели янтарную полоску. Сам взгляд тоже был его: твердый, изучающий, лишенный присущих мне искорок веселья и ехидства.

«По образу и подобию своему…» – кажется, это звучало именно так.

Что ж, если к роли прилагается еще и маскарадный костюм с маской, глупо этим не воспользоваться. Должно быть, весело изобразить из себя великого и ужасного Отступника.

– Да… – встав за моей спиной, чтобы тоже отражаться в зеркале, вздохнула Алив.

Если раньше женщина была со мной одного роста, то теперь доставала только до плеча.

– Все-таки любит время играть. Даже мы, творцы, не можем ничего сделать с ним. Не переживай, Габриэль. Как только ты закончишь тут, можешь снова притворяться инфантильным подростком. Пойдем ко мне в кабинет. Я расскажу, что случилось, почему мне понадобилась… нам, – поправила себя женщина (я заметил, как красные крапинки в ее глазах пришли в движение), – понадобилась твоя помощь, и что конкретно нужно будет сделать.

Она первой направилась по лестнице вверх к узкой железной двери. Ослабив лямки рюкзака, которые теперь жали, направился за тетушкой, пытаясь сообразить, что же приготовили для меня. И признаться, чувствовал себя ребенком, который в день своего рождения смотрит на родителей: что же вы подарите мне? И да, кстати, почему изменить облик потребовалось именно тут, а не в ее кабинете, куда мы все равно придем?

Только когда Алив толкнула рукой дверь, пропуская в подвал шум начавшийся перемены, я понял, к чему было это перевоплощение.

– Здравствуй, психбольница! – Мой возглас разрушил мертвую тишину, воцарившуюся в коридоре.

Буквально минуту назад студенты и преподаватели покинули аудитории и спустились в вестибюль (в который и вела лестница из подвалов), спеша добраться до следующих классов, буфета, туалета или долгожданной свободы, ожидающей некоторых счастливчиков после скучных занятий. Люди и нелюди переговаривались и смеялись, что-то обсуждали или громко спорили. А теперь замерли, словно кто-то очень могущественный обратил их в камень, заставив дыхание оборваться, а сердца перестать биться.

И смотрели они отнюдь не на Величайшую, каждое явление которой превращалось в праздник. Взгляды всех присутствующих в вестибюле оказались прикованы ко мне. И что это были за взгляды! Страх, суеверный ужас, паника, смятение. И ненависть. Такая, что – как там обычно говорят? – если бы взглядами научились убивать, я бы точно помер, невзирая на свое бессмертие. Что ж такого о моем отце в учебниках написали? В груди шевельнулся осколок прежнего меня, каким я был до слияния. Сила услужливо сконцентрировалась в ладонях, готовая атаковать наглецов по первому приказу. Это, как ни странно, остудило меня и заставило беззаботно улыбнуться. После чего я громким шепотом осведомился у бессовестно наслаждающейся моментом Алив:

– А что это они на тебя так смотрят? Все-таки проиграла Хель то пари и станцевала в столовой стриптиз? А почему меня не пригласила?

Тьма! И кто меня за язык тянул?! Вот куда теперь трупы-то девать?

Нет, пока еще никто не помер. Именно пока! – последнее слово подчеркнуть два раза. Судя по тому, как некоторые личности начали задыхаться после моего заявления, скоро кому-то придется оказывать первую (а то и последнюю) помощь. Ну да, скажи, что я северный олень, а здоровенный мрачный дядька с лицом местного кошмара всем исключительно примерещился, и то реакция была бы менее эффектной.

– Габи, как ты мог такое подумать? Я бы обязательно на такое представление пригласила тебя.

Нежному голоску Алив, который напоминал перезвон серебряных колокольчиков (вроде именно такие метафоры используют романтики для описания дивных голосовых данных), никак не подходило зверское выражение ее правильного лица. Оно обещало мне скорое помещение в пыточную камеру и долгое пребывание в оной наедине с палачом, отнюдь не за ведением бесед на философские темы.

– Не стой столбом, Гэбриэл, нам надо многое обсудить. Идем же ко мне в кабинет.

И Алив деловито потащила меня за собой, словно собачку на поводке. За неимением последнего, она вцепилась мне в руку так, что я невольно вскрикнул от боли, ибо длинные, выкрашенные в светло-зеленый цвет ее ногти пропороли и рубашку, и кожу. Точно, в пыточную! Хотя после того как меня обозвали именем отца, приняли за него, еще и в кабинет утащили (мысли-то у современной молодежи все время не в ту степь ускакать пытаются) – по мне уж лучше сразу в морг! Думаю, у академии такой имеется в наличии, и для меня там найдется уютное холодненькое местечко.

– Куда же так спешить? Если мало времени, чтобы все сделать, могла бы и пораньше про долг напомнить!

Лифты Алив успешно проигнорировала из-за их жуткой перегруженности студентами, решив воспользоваться лестницей (причем бегом, на ходу преобразовав длинную тунику в коротенький сарафан, дабы удобнее было перепрыгивать несколько ступенек за раз). И на двадцатом этаже я почувствовал себя выжатым досуха лимоном. А еще остро пожалел, что в последний год забросил тренировки. Съеденный же за завтраком приличный кусок сладкого пирога неведомым образом трансформировался в организме в несколько пудов железа и тянул прилечь.

Зато Пресветлая не стала останавливаться и убивать за то, что перешел с ней на «ты». Хотя, если учесть, что на меня повесили роль собственного отца, то придется тыкать всех творцов. Вот веселье! И нет, я не держу в уме большие кавычки.

То за сына всякие светлые недотепы принимают, то за отца. За самого себя я, видимо, сойти никак не могу. Кого дальше мне играть придется? Сестру? Жену? Домашнее животное? Веселого крестьянина? Вот она, оборотная сторона бессмертной жизни темных князей. Хе-хе-хе.

– Может, помедленнее?

Тренировки, милые мои, любимые! Простите меня, негодяя такого! Честно-честно, вот вернусь домой – сразу возобновлю вас. И не буду по ночам на свою собственную кухню пробираться. Ага, вместе с Анабель в поисках чего-нибудь вкусного – тортика там или салатика.

– Слабак, – живо диагностировала тетушка и удвоила темп, – будешь знать, как прилюдно меня оскорблять!

Тогда уж «пристудентно» и «припреподавательно»: людей в той толпе процентов десять от общей массы было. И то с натяжкой.

В сознание лениво поскреблась мысль, что, когда я в последний раз видел академию снаружи, у нее было максимум этажей пять. Так что либо у меня очень серьезные проблемы с математикой, либо на здании висит мастерская иллюзия. А кабинет Алив может находиться и на сотом этаже, и вообще где-нибудь в районе девятого неба.

Я попал.

Но нет, обошлось. На следующем этаже мы завернули в длинный коридор. Он отличался тем, что ноги сразу же утонули в мягчайшем ворсистом ковре, а со стен на запыхавшегося Темного князя сурово воззрились портреты творцов, перемежающиеся с прекраснейшими пейзажами, преимущественно почему-то осенними. И ни следа студентов. Думаю, сюда эту ораву дикарей не пустили бы ни под каким видом.

Сидящая у дверей секретарь выронила из тонких пальчиков пудреницу (кажется, совсем недавно я уже видел что-то очень похожее, никакого разнообразия!). В зеркальце оной девушка как раз любовалась собой перед нашим появлением, а после него размашисто прочертила красной помадой линию на щеке, слегка промазав мимо пухлых губок. Сам рот молодой женщины принял правильную форму буквы «о». Н-да… а я-то думал, что такое только в комедиях случается. Ошибался, значит.

– Я к себе! Не беспокоить! – рявкнула тетушка.

И все-таки могу поспорить: творец устала после скоростного забега на такую высоту не меньше меня, но скрывала это значительно успешнее.

– Если кто сунется, зубами порву, – уже спокойнее добавила она.

Надо сказать, такой тон подействовал лучше рычания сердитой тигрицы. Секретарь нервно сглотнула и робко кивнула. Меня протащили по коридору до его конца. Потом минуты две тетушка пыталась нашарить ключи по несуществующим карманам, наконец вспомнила, что она вообще-то могущественный творец, и открыла дверь магией.

Я послушно зашел за Алив в просторный кабинет, больше напоминающий квартиру класса «люкс». Состояла она из нескольких закрытых комнат. Мы же прошли через просторный холл в небольшую гостиную: только ее дверь оказалась гостеприимно распахнута. И надо сказать, была эта комната обставлена достаточно просто. До аскетизма, конечно, далеко, но ничего лишнего. Светлые стены, едва ли отличающиеся от потолка на половину тона, большое окно, почти во всю противоположную стену, задрапировано ажурным тюлем. Пара низких кресел, комод – все цвета слоновой кости. У окна же абсолютно пустой стол. Ни ручки или карандаша, ни клочка бумаги.

Не спрашивая разрешения, я расположил себя в одном из кресел, вытянув ноги и расслабленно прикрыв глаза. Женщина устроилась в соседнем, почти в идентичной позе, разве что предварительно создав себе стакан с каким-то прохладительным напитком.

– В твоем деле время особой роли не играет… – Моя логика забастовала, требуя отправить ее на заслуженный отдых или сразу на пенсию. – Хотя, конечно, чем быстрее справишься, тем лучше. А спешу совсем по другой причине. – Логика успокоилась, свернула транспаранты и извинилась. – Совет утвердил дату казни одной из моих игрушек. Мне нужно самой будет привести приговор в исполнение.

Я приоткрыл один глаз, насторожившись. Если вспомнить про мои мысли касательно «задания», то разговор о казни показался мягким намеком на вероятный исход этого закрутившегося безобразия. Ничего, ничего. Мы еще посмотрим, кто будет гнусно хихикать последним.

– Почему именно ты? Неужели согласилась сама ручки замарать об игрушку? Ни за что не поверю, что не нашлось других палачей.

– Не нашлось, Габриэль, – отозвалась Алив, – увы, этот приговор могу исполнить только я. Его ждет полное развоплощение.

Признаюсь, я сглотнул. Лучше уж кануть во Тьму, чем то, что сейчас тетушка озвучила. Ведь при полном развоплощении от существа не остается ничего. Само Время (в данном случаем именно с большой буквы) стирает приговоренного, его следы и память о нем. Нет, мне это все категорически не нравится.

– А ведь такой перспективный мальчик был! – неожиданно тетушка с такой силой сжала стакан, что он треснул, поранив женщине ладонь, и бесполезными осколками осыпался на ковер, пачкая его кровью и недопитым соком. – Я даже в какой-то момент подумала, что смогла найти нового творца. Понимаешь, Габриэль? Полноценного творца, а не те жалкие подобия, которые рождаются сейчас. А какой у него был потенциал! Почти тень… быть может, отражение. Я даже начала верить.

Наклонил голову, выражая сочувствие. Тенью был мой создатель. И после его ухода ничто не смогло заменить для вселенной этот дар. Отражение – сама Алив. И сейчас на ней держится в этом и прочих мирах абсолютно все. И именно поэтому большая часть этого «всего» регулярно пытается развалиться на части и укатиться к веселому крестьянину. При всех ее талантах тетушка не может одновременно находиться в сотне мест. Найдя кого-то похожего, она сильно бы облегчила существование вселенной. Есть еще одна причина, но о ней я, пожалуй, умолчу, ибо не привык выдавать чужих секретов. И какой бы занозой и заразой Алив ни была, эту боль понимал даже я и язвить не собирался.

– Что с ним случилось?

– Не успели вовремя. И без того лишь чудом нашли. Но его уже сломали. А потом потребовалось совсем немного времени, чтобы он окончательно обезумел. Люди так хрупки и недолговечны, а их разум словно яичная скорлупка – слишком легко повредить. Восстановить же его уже невозможно. Так что, извини, быстро введу тебя в курс дела и побегу. Если что-то не поймешь или возникнут трудности, потом приходи, нормально поговорим и обсудим.

Она быстро поднялась на ноги, выскользнув при этом из тонкого сарафана и демонстрируя потрясающую фигуру, не обремененную ни единой полоской какой-либо еще одежды. М-дя. Тараканы у Алив размером со слонов, к тому же плотоядные. А я, между прочим, женат! Пришлось тактично отвернуться, занявшись созерцанием подлокотника, ну-у почти не поднимая взгляда.

– Итак, с чего бы мне начать, – задумчиво протянула творец, роясь в комоде, который на поверку оказался заполненным кучей одежды. Мои подозрения насчет того, что это никакой не кабинет, а нормальное жилище, только увеличились.

Да и логика снова взбунтовалась, напомнив, как совсем недавно тетушка создала прекрасный сарафан из воздуха, а теперь тратила время на переодевание. Творцы иногда такие творцы!

– Пожалуй, с того, что месяц назад была убита Таэней.

– Наставница творцов?

Ее же охраняли будто самую величайшую ценность во всей множественной вселенной! Проще и безопаснее взорвать пару реальностей. Это привлечет куда меньше внимания творцов, чем попытка навредить старой женщине. А тут убили! Где там медный тазик валялся?

– Потом было совершено покушение на группу учеников – никто не выжил. Затем попытались убить Стаси. Будешь смеяться, но ее не просто смогли ранить, а сделали это так, что она до сих пор не излечилась.

Смеяться я не стал, теперь откапывая в памяти все, что знал о младшей в Поколении творцов. Маленькая, замкнутая в себе и своем мире девочка, кажется, самая спокойная, адекватная и, кроме того, абсолютно равнодушная ко всему живому. Кому могло понадобиться на нее нападать? Может, силы хотели проверить да посмотреть, получится ли у нападавшего отправить творца в небытие.

– Теперь, видимо, определившись с возможностями, наш загадочный убийца начал методично вычеркивать из списков живых самых перспективных учеников и выпускников академии. Кто-то неуловимый, очень могущественный и весьма сильный. Во всяком случае, Хель его убить не смогла, правда, и била она наугад. Но хоть раз точно попала. Как понимаешь, нас это совсем не устраивает. С наглецом нужно разобраться в ближайшее время.

Блеск! Только не говорите, что разбираться с этим кем-то неуловимым, которого не смогла убить (простите за тавтологию) Убийца, придется именно мне. Может, сразу луну с неба и небеса в алмазах? С другой стороны, утереть нос Хель бесценно.

– Почему я? И почему ты позвала меня только через месяц, а не сразу?

– До этого этим… хм… дельцем занимался другой человек. Больше он не сможет исполнять свои обязанности. К тому же, когда Стаси пришла в сознание, она поделилась некоторыми очень интересными фактами. О них я сообщу тебе чуть позже. Еще глупые вопросы?

– А с чего ты взяла, что я смогу его найти и устранить это проблему? Я в общем-то всесилием не отличаюсь… – устроив археологические раскопки в своем сознании, извлек на свет потрепанный и куцый клочок стеснения и продемонстрировал его тетушке.

На Алив он впечатления не произвел.

– Габриэль, хочешь скажу по секрету?

– Ага.

– Если Хель распилить на крошечные кусочки и разбросать их по всем мирам, она не вернется. Пусть ее нереально застать врасплох, чтобы это осуществить, но Хель, несмотря на всесилие, смертна. Любого из творцов можно убить. Даже меня.

Встретившись с моим скептическим взглядом, она поправилась:

– Да, меня вернет Время. Но каковой, когда и где – никто не скажет. Если успеет, конечно. Без моего контроля Время очень быстро потеряет свою сущность. И нескольких секунд может не хватить. Ты же никогда не умрешь до конца. Пока есть Тьма, ты будешь существовать. А Тьма вечна. И в отличие от Времени она не способна утратить свое сознание.

– Если я соединюсь с ней, то перестану быть Габриэлем. Думаю, это можно назвать смертью.

Алив пожала плечами:

– Ты станешь частью великого целого и обретешь новые воспоминания. Это не смерть. Скорее, изменение.

Возражать я не стал. Себе дороже будет. А то еще решит доказать свою правоту.

– Но это не главное.

Наконец тетушка остановила свой выбор на простых джинсах и черной мужской рубашке. После чего влезла в босоножки на высоком каблуке.

– Сил у тебя, спасибо Гэбриэлу, предостаточно, ты об этом сам знаешь. А если вспомнить, что Тьма явится по твоему первому зову, так некоторым из нас фору дашь. Главное, Габи, вот что…

Алив замолчала, разглядывая себя в зеркало. Оставшись довольной увиденным, она скрепила длинные волосы большой заколкой и мазнула прозрачным блеском по губам. Потом повернулась ко мне, пытаясь вспомнить, о чем, собственно, был разговор.

– Так вот, да, Габриэль, я не зря попросила тебя устроить этот дурацкий маскарад, который обязательно привлечет внимание других творцов, а также всего магического населения нескольких миров. Сплетни всегда разлетаются быстро. Особенно о появлении Отступника. Дело в том, что после покушения на Стаси мы чуть не вскрыли твой мир и не развеяли тебя по ветру. Малышке удалось разглядеть и задеть нападающего. Так вот. По описаниям, этот таинственный убийца – точная копия тебя, когда ты в образе смазливого мальчишки. И кровь идентична. Уж я-то это точно сказать могу.

– Ох! – Я схватился за голову. – Неужели Гэбриэл успел создать еще одного? – А про себя добавил: «Еще одного монстра».

– На то похоже, – кивнула тетушка. – Его последнее творение, непонятно где пропадающее все это время, оказалось преданным своему создателю. И теперь мстит. Ведь именно для этого тебя сотворил Отступник, чтобы убивать нас?

– Нет, творил для другого, но, когда понял, что ошибся (и еще до создания своего мира), изменил именно для этой задачи. Сестра удержала, – отозвался я.

– Молодец девочка. Ей от меня привет. Гэбриэл, увы, оказался предусмотрительным, зараза! Итак. Твоя задача – найти «братца» и устранить. Понятно? Облик не меняй – твоя похожесть на Отступника очень пригодится. Авось сам вылезет к тебе, приняв за любимого родителя. Только сделай лицо убедительнее.

– Понятно, что ничего не понятно, – проворчал я, поднимаясь на ноги.

– Вот. – Мне в ладонь вложили небольшой кулон в форме капли на простой черной веревке. – Повесь себе на шею. Он полностью подгонит твою ауру, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что ты и есть Отступник, а не просто мимо проходил.

Творец тем временем, выставив меня из «кабинета», уже закрывала дверь.

– Всё, удачи, докладывай о продвижении работы. А то уже пять минут, как казнь должна была начаться.

– Алив! – осторожно позвал я, когда женщина уже была около выхода на лестницу.

За столиком никого не было, видимо, секретарь уползла приводить свои нервы в порядок.

– Да?

– Зачем ты рассказала мне о казни? Ведь я почти творец, и тоже буду помнить о твоем мальчике. Время не сможет это стереть.

– Именно на это я и рассчитываю, Габриэль, – искренне улыбнулась тетушка и скрылась за высокими дверьми.

По ступенькам звонко зацокали ее каблучки.

Так. А я, пожалуй, отправлюсь на поиски библиотеки. Надо же знать, что про отца написали. Может, упоминание о себе найду. И уже потом буду думать, что делать со свалившимся долгом и непонятно откуда взявшимся «родственником».

Глава 2

Как пройти в библиотеку

Люди простят тебе все, что их не касается. Юзеф Булатович

Спустившись на два пролета вниз, я вышел в коридор и огляделся в поисках кого-нибудь живого. Когда таковых не обнаружилось, быстро прошел к лифтам и, нажав кнопку, принялся ждать кабины. Вот ведь странно: не так уж и часто я бываю на Земле (про прочие технологические миры говорить даже не стоит). Но все равно каждый раз, когда заглядываю в реальность творцов (которая, по логике, должна быть мне непривычной и чуждой), чувствую себя так, словно прожил здесь внушительную часть жизни. Просто на пару дней отлучился в другой мир. Кстати, технологических миров по статистике в разы меньше, чем магических. А тех, где сочетаются два направления, так и вовсе почти нет. Не знаю почему. Хотя нет. Догадываюсь, что просто ленивым творцам не хочется особо морочиться. Впрочем, опять-таки, все познается в сравнении. Несколько десятков тысяч – не так уж мало. Но рядом с миллиардом реальностей, где развивается одно направление, эти тысячи ничто.

Наконец лифт подъехал на этаж и бесшумно открыл двери. Он оказался пустым. Видимо, высадил студентов на верхних этажах, принадлежащих учебному центру, а сам шустро подъехал ко мне. Наивный. Думал, что его тут ожидает какая-нибудь важная шишка.

На всякий случай, перед тем, как зайти, я опасливо осмотрел кабину – и когда только успел стать таким осторожным? Раньше несся вперед, не смотря под ноги и не думая о последствиях. А может, так лучше – не думать, а делать? Дуракам, как известно, везет. Дурак может спокойно пройти по минному полю, собирая ромашки, если не будет знать о том, что в любой момент есть реальный шанс взлететь на воздух. Но как только об этом задумается и начнет осторожничать – тут-то ему и придет конец.

Долго сохранять серьезный настрой не получилось. Воображение нарисовало, как Элли идет по ромашковому полю с венком в волосах, сияющим будто нимб. Изредка он наклоняется, чтобы сорвать еще один цветок и присовокупить к уже имеющемуся пушистому букетику. А рядом, буквально в десятке метров от этой идиллии, бегу я, пытаясь преодолеть полюшко огромными скачками. И за мной, едва ли не подпаливая мне пятки, взрывается земля.

Именно с такими мыслями я и зашел в кабину лифта и тут же их растерял из-за проснувшегося любопытства. Кабина оказалась мало того что чистой, безо всяких надписей вроде «Здесь был Вася», характерных для учебных заведений, но самое интересное заключалось в количестве кнопок. Во-первых, их оказалось ужасно много; во-вторых, они были расположены по всем стенам и даже потолку. После детального изучения оказалось, что лифт может ездить не только вниз-вверх, но еще и перемещаться по зданиям академий, которые находятся в других реальностях. Что-то вроде загородных филиалов. Только куда масштабнее. И раскиданы такие филиалы почти по всем мирам. Здорово! Аж руки зачесались куда-нибудь не туда нажать.

Правда, стоило пальцу потянуться к одной из кнопочек, расположенных на потолке, механический женский голос, раздавшийся из небольшого динамика, вежливо попросил:

– Пожалуйста, уточните право доступа. Назовите код или же пройдите идентификацию голоса, назвав свое имя.

Хм.

– Гэбриэл, – скромно представился я.

– Идентификация завершена. Доступ открыт. Подтвердите, что принимаете ответственность за все не предусмотренные центром ситуации и действия.

Ага. Разбежались до обрыва! Оно мне надо? Я с сомнением покосился на такую заманчивую кнопочку, но ничего отвечать не стал. А то вдруг и слово «нет» примут за подтверждение? Любопытство поскреблось изнутри, умоляя развлечься хоть чуточку, но разум довольно-таки убедительно настоял, что первым делом – отдать долги, а шалости следует оставить на десерт. После нескольких секунд молчания все тот же механический голос заключил:

– Подтверждение не получено. В доступе отказано. Вы можете повторить запрос снова или же воспользоваться доступным маршрутом.

Как мне показалось, теперь в голосе прозвучали нотки разочарования. И женщина даже захотела подробнее объяснить общеизвестный маршрут, но поддерживая вид запрограммированной машины, тактично воздержалась, не выдав себя.

Искать нужную панель долго не пришлось. Кнопки, отвечающие за этажи именно этой академии, нашлись на положенном месте. Двери также бесшумно закрылись, после чего создалось ощущение того, что лифт остался стоять на месте, начхав на мои намерения спуститься вниз и поискать библиотеку. Но нет, на маленьком экране менялись номера этажей, и после того как я напряг слух до предела, смог уловить тихий шелест работающего механизма. Тоскливо посмотрев на число «семнадцать» и подумав, что ехать мне еще долго, я извлек из воздуха черный маркер.

Хех.

Только вот как-то не учел, что лифт вполне может остановиться раньше, дабы подобрать кого-то из учащихся. Поэтому, когда двери снова открылись, а на меня уставился добрый десяток пар глаз, оставалось только приветливо оскалиться.

– Простите, деточки, а как пройти в библиотеку? – быстро спросил я, раз уж выпала такая возможность.

Деточки перевели взгляды с меня на жирную надпись «Здесь был Габриэль» и стали какими-то бледно-зелеными. Только одно существо неопределенного пола, представляющее собой взрыв стилей и цветов, и с огроменными зелеными глазищами, решилось сказать:

– Пя-ат-тый э-эта-аж, н-н-напра-а-аво.

Бедный… ая… ое, наверное, логопед получил инфаркт от вида пациента раньше, чем успел вылечить ему заикание.

– Спасибо, – поблагодарил я.

И не дождавшийся пассажиров лифт продолжил свое движение вниз. Теперь уже с поправкой, что остановиться надо на пятом этаже.

Там я высадился спокойно и без эксцессов. Библиотека, что не было удивительным, популярностью не пользовалась, и ее предпочитали обходить стороной. К тому же выяснилось, что книгохранилище занимало весь этаж. Это приплюсовать к подвальным помещениям и не забыть учесть, что здесь железно имелось несколько дополнительных измерений.

Уважительно присвистнув, я направился к неплотно прикрытой двери с табличкой, подтверждающей, что это именно библиотека, а не что-то другое. Ниже, в приклеенном на скотч файле, висело расписание, по которому можно было получить книги, а также несколько предупреждений вроде: «Вход в верхней одежде и с верхней одеждой строжайше запрещен!», «Просьба сдавать сумки в гардероб», «Без читательского билета литература не выдается!». При этом без студенческих шалостей тут, естественно, не обошлось – чья-то добрая рука уже замазала слова «верхней», добавила определение «белого» вместо «читательского», а также обо всех остальных исправлениях.

Как говорится: «Кто не учился – тому не понять».

Я, кстати, занимался самообразованием, но пару тысячелетий назад со скуки (а у меня по-другому не бывает!) записался в какую-то магическую школу одного развитого мира. Вот, скажу вам, веселенькие денечки были! Потом даже попробовал на бис в другом мире повторить, да уже все не то было. К тому же не люблю я сидеть над книгами и зубрить сложные формулы, когда можно пальцами щелкнуть – и, пожалуйста, все готово.

Потянув на себя тяжелую дверь, я тут же ее отпустил, зажав себе нос, чтобы не расчихаться. Пыль – страшный зверь! Даже меня аллергия не пощадила.

Библиотека, как и положено, встретила меня зловещей кладбищенской тишиной. Только сквозняк игрался приоткрытой форточкой, она неприятно елозила на несмазанных петлях. Я подумал, что, если хорошенько напрячь слух, – можно расслышать шум на верхних этажах. Здесь же, в царстве покоя и пыли, аккомпанементом форточке уныло поскрипывали под ногами доски паркета. Оглядел небольшой столик перед входной дверью, за которым, наверное, полагалось сидеть библиотекарю. Пусто. Только лежит закрытая и крайне потрепанная книжка. И все, ни коробок с карточками посетителей, ни чего-либо еще.

– Ку-ку? – спросил я первое, что пришло в голову.

Где-то меж стеллажей хихикнули, видимо, найдя такой способ обнаружения живых забавным. Но смеялся явно не библиотекарь, так как появился он с противоположной стороны.

Вот тут я и выпал в осадок. Ага. И во все прочие слова, которые обозначают удивления крайней степени. Библиотекарем был эльф. Что же тут такого, спросите вы? Угу, угу. Проблема состояла в том, что эльф был стар. Очень-очень стар, просто-таки неимоверно. То бишь передо мной стояла история во плоти, облаченная в бесформенный серый балахон и опирающаяся на резную трость. Длинные седые волосы были сплетены в косу и перевязаны черной лентой. Старческое лицо, изборожденное морщинами, высохшие руки с пигментными пятнами. От эльфа веяло такой древностью, что я почувствовал себя сопливым мальчишкой.

Нет, не так, от эльфа веяло Вечностью!

– Мое почтение. – Я поклонился так низко, как позволила моя многострадальная поясница. – Прошу прощения за свое вторжение, но меня…

– В свой последний визит ты не был столь вежлив, Гэбриэл, – спокойно перебил меня библиотекарь. – И распрямись наконец, совсем никакого удовольствия разглядывать твою спину.

Я поспешно распрямился, в который раз подумав, что доиграюсь с внешностью отца до чего-нибудь нехорошего. Гэбриэл всегда был крайне груб. Однако, встретившись взглядом с выцветшими, почти слепыми глазами хранителя знаний, я понял, что тот прекрасно знает, кто скрывается за личиной Отступника. Просто не говорит: ведь в библиотеке есть посторонние существа, и им совершенно необязательно знать об устроенном Алив маскараде. Хотя какой маскарад? Я разве виноват в том, что и безо всяких иллюзий выгляжу копией своего создателя?

– Что понадобилось тебе в обители тишины и знания?

– Мне бы это… – тут я совершенно искренне смутился, – мне бы про… ммм… себя что-нибудь почитать. Учебники там или еще что. Можно?

Старик понимающе кивнул и усмехнулся, тонкая кожа натянулась, превратив лицо в маску.

– Третья секция справа – там учебники. Напротив стеллажи с энциклопедиями. И в конце пятого сектора на шестом стеллаже можно найти несколько диссертаций. Если информации окажется мало, подходи, подумаю, чем еще смогу тебе помочь.

– Благодарю. – Я наклонил голову и проскользнул меж шкафов в указанном направлении.

Попытался в уме подсчитать, сколько же нужно прожить эльфу тысячелетий, чтобы состариться, но, увы, после нескольких миллионов сбился. Тут впору завидовать! Я-то себя считал старым. А все-таки интересно: кто он, откуда?

Добравшись до указанных разделов, я похватал с полок все, за что только зацепился взгляд. После чего, согнувшись под тяжестью высоченной стопки томов, доплелся до ближайшего столика и, сгрузив добычу, принялся уныло гипнотизировать книги в надежде, что они сейчас сами начнут читать себя вслух.

Нет, вы не подумайте ничего! Я читать умею, ага! И очень люблю. От хорошей приключенческой книги меня не в состоянии оторвать даже конец света за окошком или толпа творцов, штурмующих Цитадель. Разве что Анабель удастся такой подвиг, если она наденет, хм… тот кружевной комплект, что я ей на день рождения подарил.

Так. Нет, это бесполезно. Уползающие не в те степи мысли – первый признак, что мозгу катастрофически не хочется в себя загружать новую информацию и он жаждет только продолжительного и крепкого сна.

Лениво обвел пальцем плотный переплет учебника по теории творения за третий курс. На обложке был изображен белобрысый карапуз с земным шаром в пухлых ручках. Символично, однако. Даже открыл первую страницу, перелистнул вступление… еще несколько листов… и закрыл учебник. И без того за несколько секунд просмотра в глазах зарябило от длинных формул и схем. Брр!

Бедные студенты.

Погрустив следующие несколько минут над стопкой, я все-таки придвинул к себе сравнительно небольшую энциклопедию. Отыскал в оглавлении строку «Творцы, Высшие». Оказалось, моим милым родственничкам посвящен целый раздел. И это несмотря на то что излагались скупые факты вроде: определения силы, уровня, ореола контроля, положения в Поколении и т. д. и т. п.

Лениво перелистав пару страниц, я досмотрел до буквы «К». Потом вспомнил, что «Г» должна была находиться несколько раньше. Вернулся обратно и ничего не нашел. Странно.

– Посмотри на «О» – Отступник, – посоветовали откуда-то сбоку.

– Спасибо, – согласился я, ища указанную букву.

Угу, нашел. Лучше бы и не искал. Характеристика отца уместилась в одно слово. Очень емкое – «устранен». Может, лбом о столешницу стукнуться? Но с этим можно и повременить. Сначала я решил посмотреть на случайного «помощника». Судя по ехидному выражению подросткового лица, девчонка точно знала, что я найду и как этому обрадуюсь.

– А что-нибудь более существенное? – уточнил на всякий случай, радуясь, что хоть кто-то нормально реагирует, а не убегает от Отступника куда подальше.

– Ну-с, – девчонка подошла ближе и, устроившись прямо на столе, начала перебирать книги, – на занятиях по теории творения на втором курсе дается краткая характеристика построения бессистемных миров класса «А». К этому добавляются имя и несколько уточнений. По тому же предмету за четвертый курс в первом семестре рассматривают схемы, по которым считается возможным создание автономного мира. За два семинара необходимо найти все неточности расчетов и подвести итог, почему существование такого мира нереально. Хм… Еще тебя проходят на первых и третьих курсах по множественной истории. Сначала краткая биография, потом студентов запугивают ужасными экспериментами над живой материей. Заканчивается все блистательной победой творцов и… твоим развоплощением. Может, есть что-то на пятом, но до него я еще не доучилась. И что с другими факультетами, тоже не знаю. Теперь подробнее…

Она перевела дыхание, явно пытаясь вытянуть из памяти всю информацию по данному вопросу, будто это был семинар, решающий судьбу ее «автомата».

– Так. Гэбриэл по силе был Тенью на ступень ниже Пресветлой Алевтины и вторым в Поколении. Единственный творец-не-из-этого-мира и воспитанник Таэней. Помешался на теории создания автономных миров, возможности познания Хаоса и использовании его в творении. Подводя итог его характеристике, преподы всегда добавляли – полнейший безумец. После череды неудачных экспериментов Гэбриэл был изгнан из мира Земли, его силу запечатали… ну-у, точнее, решили, что запечатали. Дальше. На какое-то время он просто исчез, а потом начал собирать армию таких же изгнанников: боги, демоны, в общем, сброд, который думал, что им действительно удастся уничтожить Поколение. Был бой, восставшие проиграли. Впрочем, Отступник знал, что так будет. Он душами умирающих существ открыл путь Хаосу в наш мир. Да…

Девушка вздохнула.

– Этот момент в учебниках расписан наиболее красочно, а на занятиях ему отводят особое место. Ценой своего дара и бессмертия Милосердная Стин смогла закрыть пробоину, уйдя в Хаос. Гэбриэла казнила лично Пресветлая Алевтина. Вот, собственно, и все, что известно студентам сего величайшего оплота знаний.

Я кивнул. А что было известно мне о том, кто создал меня? Пожалуй, самым запоминающимся фактом из биографии Отступника казалось его происхождение. Думаю, то что Гэбриэл единственный из всего Поколения родился и вырос в другом мире, в конечном итоге решило все. У его народа были весьма странные представления о вселенной и роли каждого существа в ее судьбе. И мораль с мировоззрением сложились несколько своеобразные. Конечно же отец не делился со мной своими сомнениями и переживаниями, но кое-что понять я смог. Например, в мире Гэбриэла верили, что каждый, кто наделен даром, говорит от лица высших сил. Божество вкладывает часть своего духа в таких людей, а их тела делает храмами, куда может войти, дабы судить и повелевать. Всякому одаренному следует внимательно следить за собой. Каким родился – таким и живи, красота роли не играет. Но если не смог распорядиться достойно своим телом, пеняй только на собственную лень: храм признают оскверненным и уничтожат, чтобы не оскорбить божество. Вот так-то! Особо мучным не злоупотребишь, да. И не только, кстати, мучным. Наверное, именно поэтому Гэбриэл так болезненно отнесся к шутке Тьмы, сделавшей меня копией Отступника. Законы родного мира прочно вросли в его естество, и это не смогли исправить те столетия, которые он провел среди Поколения.

Впрочем, приведенный мною пример был отнюдь не самым странным из правил, которым привык следовать Гэбриэл.

Делиться этим своим знанием с девицей я не стал.

Она же покрутила в руках последний учебник из стопки, кинула его обратно на стол и во все глаза уставилась на меня. Рыжая, желтоглазая, худенькая. Овальное личико, немного несимметричное, с большим ртом, вздернутым носом, типично эльфийским разрезом глаз (хотя на первый взгляд девчонка являлась человеком) и резкой линией скул. Неровно подстриженные волосы местами заплетены в тоненькие косички с разноцветными нитями и бусинами. Пестрое, очень коротенькое платье с большим вырезом. На тонких запястьях массивные браслеты и плетеные фенечки, на шее перепутался десяток всевозможных кулонов и оберегов. Длинные ногти выкрашены разноцветными лаками, каждое ухо проколото раз по шесть-семь, серьги не повторяются, кроме этого, проколота и левая бровь. И, для закрепления результата, девчонка смешно болтала стройными ножками, обутыми в кожаный шнурованный ужас: одна платформа высоких сапог черного цвета была сантиметров пятнадцать, если не больше.

– А ты симпатичный! – выдало это чудо, весело мне подмигивая.

– А еще женатый, – поспешно уточнил я.

– Облом, – констатировала девица. – Тогда пошла я, это, посыплю голову пеплом и – в монастырь.

– Мужской?

– А-то! Да, кстати, я – Таня, – представилась она. – Свое имя можешь не называть.

– Неудивительно… – согласился я, думая, что вряд ли здесь найдется хоть кого-то, кто не признает во мне Отступника. Потом добавил: – Очень приятно.

Новая знакомая тем временем, кажется, передумала уходить в монастырь, продолжив меня разглядывать. И так голову набок наклонит, и эдак прищурится.

– Мне всегда казалось, что после развоплощения существо должно выглядеть несколько иначе, – задумчиво протянула она, обходя меня по кругу.

На это я промолчал, не объясняя, что после развоплощения от существа не остается ничего. Мне иногда бесконечно жаль, что я не присутствовал на казни отца и своими глазами не видел того, как его отправили в небытие.

– Долг – великая вещь. Стоит случайно пообещать как-нибудь потом оказать небольшую услугу Алив… так ведь откуда угодно достанет, – решил честно признаться.

А зачем увиливать? Сам виноват.

– Это точно. Она такая! – согласилась девица. – А что за услуга?

Не стал акцентировать внимание на том, что слишком уж непочтительно она отозвалась о Пресветлой Алевтине (о которой в академии полагалось говорить благоговейным шепотом и только хорошее, иначе незадачливому рассказчику никто не позавидовал бы, услышь оного моя драгоценная тетушка). В общем, подозрительная личность эта Таня. Возьмем на заметку, что надо понаблюдать за ней. А то с чего бы так липнуть к тому, кого считаешь Отступником? Или у нее просто какое-нибудь психическое расстройство?

Но ответить я не успел – академию ощутимо тряхануло.

– Что это? – посмотрел наверх, опасаясь, как бы потолок на голову не рухнул.

– Сегодня казнят кого-то. Видимо, сопротивляется, – пожала плечами Таня, будто казни были чем-то обыденным и приевшимся настолько, что не стоили чьего-либо внимания.

В этот момент раздался взрыв, и нас буквально подбросило вверх. Девчонку скинуло со стола, приложив об пол. Я же чуть ни прикусил язык, как раз в этот момент собираясь спросить что-то еще. И тут отвратительное ощущение заползло мне в сердце. Хаос… он был здесь – его проводник только что призвал своего господина. В академию, медленно перетекая по тончайшим каналам из междумирья, просачивался Хаос.

Совсем близко.

Но это ощущение продлилось всего несколько глухих ударов сердца. Раз, два… Казалось, что Хаос в одно мгновение сосредоточил все свое внимание на мне: оценивая, присматриваясь. Так обычно смотрят, когда пытаются вспомнить, встречался ли ты с этим человеком или же нет. Мир стремительно утрачивал свои краски, приготовившись рассыпаться серым песком. Но почему-то Хаос медлил и, словно разумное существо, взвешивал все «за» и «против». Но когда ощущение пристального и пустого взгляда стало невыносимым, спокойный голос шепнул: «Просто не называй его Девеаном. Договорились?»

Я кивнул.

И все исчезло. Угроза растворилась. Так быстро и легко, словно только что не заползала внутрь липким ощущением чего-то неминуемого. Миг – и нет. Академию перестало трясти в припадке, в окошко, около которого и пристроился мой столик, осторожно заглянуло солнце.

Я огляделся, пытаясь понять, что же только что произошло и надо ли что-то делать? Новая знакомая поднялась с пола, одергивая короткое платье и отряхивая ладони. Помотала головой, улыбнулась.

– Вот и все. Можно продолжать разговор, – заявила Таня, снова устраиваясь на столешнице.

– Ты хоть поняла, что это было? Оно бы нас развоплотило и не поморщилось. – По отсутствию у новой знакомой хоть какой-нибудь (желательно адекватной) реакции создалось ощущение, будто подобное происходило здесь регулярно.

Подумаешь, чуть не случился прорыв? Да и с кем не бывает, нам такое – раз плюнуть!

Брр.

Всегда знал, что тетушка живет в абсолютно сумасшедшем мире, для которого не может случиться ничего необычного. Все воспринимается как должное, с долей ироничного пофигизма. А некоторым и после всего происходящего не хватает острых ощущений. И кого мне Девеаном не назвать? Хорошо, договорились, когда у меня заведется воображаемый друг – такой маленький зеленый человечек, – я назову его как-нибудь по-другому. Что ж тут непонятного? Элементарно, веселого крестьянина! Хотя постойте. Кажется, Девеаном зовут брата (или кузена?) Анабель. Хм! Конечно, вероятность того, что я еще хоть раз решу лично навестить эльфийский лес, существует, и как мне тогда обращаться к нему, если нельзя по имени? Эй, ты, как тебя там?

Бред.

– Ладно тебе, они бы все исправили, – махнула рукой Таня, – что ты такой дерганый? Я представляла себе Отступника жестким и беспринципным красавцем с черным юмором.

– Ты явно ошиблась адресом. – Я поднялся из-за стола, махнув рукой, чтобы книжки разлетелись по своим местам. Вряд ли смогу найти тут что-то более информативное. Творцы постарались на славу, оставив ничтожно мало сведений о Гэбриэле, и этим существенно усложнили мне жизнь.

– До свидания, рад был познакомиться, – кивнул новой знакомой, надеясь, что на этом приставучее создание от меня отстанет.

Щазз!

У выхода из библиотеки Таня догнала меня, клещом вцепившись в рукав рубашки.

– Эй, ты что?

Я глубоко вздохнул, чтобы не брякнуть что-нибудь неприличное, зато точно характеризующее «эй, чего я».

– Хаос не игрушки. Он может уничтожить даже творца. Ты мне сама только что рассказала грустную и поучительную историю про то, как кто-то там ценой своей жизни запечатал Хаос. Думала, это сказка? Нет, Таня, это реальность. И если в первый миг среди творцов не найдется того, кто не задумываясь отдаст свою жизнь, все закончится весьма печально для всех.

– Да ладно? – Девушка опередила меня на несколько шагов и недоверчиво заглянула в глаза, словно искала надпись: «Нет, я просто шучу».

– А ты думала, они действительно всесильны и бессмертны? – Улыбка получилась явно грустной. – Нет, просто их сложно убить, однако они все равно, увы, уязвимы.

Девушка остановилась, явно задумавшись о смысле бытия, и, слава Тьме, забыла, что не собиралась от меня просто так отвязываться.

Лифтом я решил больше не пользоваться – и так столько ненужного внимания к себе привлек, что дальше просто некуда. Тетушка будет счастлива! Осторожно сполз по стеночке до первого этажа. И, старательно прикидываясь безобидным фикусом, прокрался к выходу. Люди, к сожалению, меня все равно замечали и предсказуемо шарахались в разные стороны, будто думали, что Отступник явился именно по их души и более важных дел у него нет. Смертные! Иногда кажется, что они одинаковы во всех мирах, что в магических, что в технологических, и уровень развития реальностей совершенно не важен.

Выбравшись на улицу, я наконец-то смог вздохнуть спокойнее. Особенно после того, как ступил за черту, маскирующую академию. Там я был Отступником, которого все боялись и ненавидели. Здесь же, в центре столицы, поток людей, спешащих с работы в уютные дома, подхватил меня, бодро потащив куда-то вперед, совсем не интересуясь моим именем, происхождением и родом деятельности. Разве что несколько девушек наградили меня задумчивыми взглядами. Самых пылких остудило мелькнувшее обручальное кольцо, пока я поправлял растрепавшиеся волосы и одежду, прочие растеряли интерес и того быстрее.

Из плотной массы выбраться удалось только перед входом в метро. Мельком посмотрев на название станции, я огляделся по сторонам и, отыскав взглядом жилую высотку, направился в ее сторону. Нужно было многое обдумать и составить хоть приблизительный план действий.

Несмотря на жаркое лето, властвовавшее в городе, ветер на крыше был резким и холодным. Он бил в спину, словно хотел скинуть меня вниз, на серое асфальтовое покрытие. Не понимая всю тщетность своих попыток, ветер раз за разом налетал, надеясь отправить меня с широкого парапета в недолгий, но увлекательный полет прямо на головы ничего не подозревающим парочкам, оккупировавшим старенькую детскую площадку с пустой песочницей и скрипучими качелями. Проходящие внизу люди больше смотрели себе под ноги, из-за груза смертных забот забывая просто жить. Некоторые все-таки поднимали глаза, окидывали меня задумчивыми взглядами, явно ставя неутешительный диагноз, и спешили дальше по своим людским делам. Попытку вызвать стражей порядка я пресек, создав простенькое заклинание равнодушия. Сидит себе странный мужик на парапете… и что?

Думать мне уже надоело, теперь хотелось только расправить крылья и чуть-чуть полетать над городом. Правда, за несколько часов усиленных размышлений я окончательно завел себя в тупик. Как разыскивать еще одно творение моего отца? Что делать, если оно меня само найдет? И какая выгода с этого будет Алевтине?

Пожалуй, последний вопрос волновал меня больше всего.

Знаете, бывают такие люди, которые все делают с оглядкой. Не просто так, от сердца и души, следуя секундному порыву или вдохновению, а только чтобы обязательно извлечь из этого выгоду. Похвалят, если будут знать, что получат комплимент в ответ, подарят что-то дорогое, чтобы человек чувствовал себя обязанным. В общем, моя милая тетушка относится именно к той категории гадюк, которые даже котенка погладят только после того, как просчитают все вероятности и пользу для себя. И причина, по которой она решила напомнить мне про долг, должна была быть очень веской.

Так что после нескольких часов мысленного перемывания косточек драгоценной родственнице я почувствовал себя крайне усталым. Посмотрев на подбирающееся к горизонту солнце, решил, что лучший вариант – размять крылья. Заодно выберу местечко, где можно устроить временное жилище. К тому же, несмотря на пыль, грязь и странности местных людей, мне нравился мир, который творцы называли своим домом. Такой же, как и они: противоречивый, бездушный, странный, на первый взгляд давно сгнивший, покрытый толстым слоем пепла и копоти, но где-то глубоко внутри прекрасный. И в то же время очень одинокий.

Кажется, люди этой реальности, единственные из всей множественной вселенной, отчаяннее всего желали найти другие миры и формы жизни, но продолжали оставаться один на один со своей болью. До сих пор не могу понять, почему этот мир нравился мне, но факт оставался фактом. Было в нем что-то притягательное.

Если бы не угроза возможности получить пинок под зад и полететь обратно во Тьму, я бы с удовольствием провел сюда Анабель. Погуляли бы по местным паркам, покатались на аттракционах. В общем, вариантов много, еще бы родственничков куда-нибудь деть, чтобы под ногами не мешались.

Но стоило мне только расправить крылья, позволяя ветру приятно щекотать перья, как возникло крайне мерзкое ощущение, какое можно почувствовать тогда, когда вам приставляют к шее холодное лезвие меча.

– Зря пришел сюда, темный. Кажется, я предупреждал, что в следующий раз ты умрешь? – в тихом голосе вместо угрозы явно слышались нотки веселья.

– Ну-ну… – припомнив недавнюю сцену с Алиром, я хмыкнул, – вперед и с песней! А я пока понаблюдаю. Разбудишь, когда надоест экспериментировать?

Я спокойно убрал лезвие от своей сонной артерии и поднялся на ноги, поворачиваясь к «врагу». Крылья при этом повисли за спиной неопрятным плащом.

– Рад тебя видеть, Майкл!

Я улыбнулся во весь свой набор клыков, отчего архангела ощутимо передернуло, словно у него нестерпимо заболело абсолютно все, вплоть до нимба. Хотя нет, к улыбке-то моей он давно привык. Но вот на «Майкла», «Майки» и «дядю Мишу» страшно обижался и злился. Однако с моей легкой руки таким макаром его теперь называли и собратья, и просто знакомые. А убивать настолько большое количество народа у него меч не поднимался, и ангельская совесть (я же говорю: крайне вредная штука!) не позволяла. Зато обидчики регулярно обзаводились синяками и переломами.

Для одного небезызвестного Темного князя, естественно, делалось исключение, и бить меня не пытались.

Вообще-то, если честно, Михаил меня терпеть не может. Но из-за того, что убиваться я категорически отказываюсь, приходится ему мириться со своей неприязнью, снисходя до общения с «мерзким, темным творением». И при всем при этом отношения у нас самые приятельские: я с удовольствием помогаю Майклу ловить и отправлять в ад каких-нибудь ушлых демонов, он всегда делится умными мыслями и советами, а также добывает интересующую меня информацию о мире Земли.

Такой вот парадокс.

– Взаимно, – кивнул архангел и убрал меч. – Почему ты здесь, Габриэль?

– Потому что Алевтина… – Я с завистью покосился на огромные белоснежные крылья Майкла – не то что мои топорщащиеся перьевые покрывала. Архангела-то само небо держит!

От него мой взгляд не укрылся, и хмурое выражение лица сменило довольное осознание собственного превосходства, так что не съязвить что-нибудь эдакое я не мог:

– Зато у меня компактнее!

Тот, привыкший к моему чувству юмора, фыркнул и уточнять, что в моем случае горбатого и могила не исправит, не стал. Только понимающе вздохнул. Алив он знал хорошо, и вопросы касательно моего пребывания на Земле быстро перешли из разряда актуальных в риторические.

– И что ей нужно от тебя?

– Найти того, кто убивает учеников. Есть вероятность, что это так развлекается одна из последних разработок моего отца. Вот меня и вытащили на Землю, не спросив, нужны ли мне крупные неприятности. Кстати, нужны. Похоронную рожу я делаю исключительно для того, чтобы Алив не пришло в голову усложнить правила игры. Но и от помощи я не откажусь.

– Мм… – архангел задумчиво прошелся туда-сюда, скептически оглядывая меня, – уверен, что тебя никто не покусал? – И не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Это когда князь Габриэль довольствовался простыми правилами и просил помощи?

– С тех пор, как завел семью, – честно признался я, снова устраиваясь на парапете. – Знаешь, Майкл, тут чувство ответственности само собой появится: одно дело, когда отвечаешь только за свою жизнь, и совсем другое, когда за дорогих тебе людей, в смысле, эльфов. Раньше я как-то не осознавал, что на мне держится весь мир. И еще странные намеки Алевтины, словно она втянула меня в это дело только для того, чтобы найти повод отправить во Тьму.

Архангел уселся рядом, перед этим аккуратно расправив свои крылья. Для начала поздравил с обретением семьи, расспросил про Натаниэля и Анабель, потом задумался.

– Может, ты просто хотел услышать эти самые «намеки»? Алевтина, конечно, та еще змея, но все равно просто так не решится обойти клятву – в этом вопросе привыкла держать свои обещания в отличие от остальных творцов. А по твоим словам выходит, что если бы она захотела, хм, то устранила тебя еще в том храме и не стала бы ждать морковкина заговенья.

Кажется, это любимая фраза всех ангелов. Я уже от Элли столько раз про несчастную морковку слышал, что у меня скоро аллергия на бедный овощ начнется.

– Ей просто не хочется пачкать руки об очередной эксперимент Гэбриэла, вот и вся тайна, – подвел итог своей речи Майкл.

– Твои бы слова да… – проворчал я.

– А почему бы и нет? – Архангел весело мне подмигнул. – Не раскисай! А то это будет уже неинтересно. Если что, зови. Сейчас постараюсь узнать про убийства учеников. В общем, чем смогу, обязательно помогу. И да, когда со всем разберешься, передай привет Азраэлю. Надеюсь, у него скоро проснется совесть и он перестанет отлынивать от своих прямых обязанностей.

Архангел спрыгнул с парапета. Несколько этажей он преодолел в свободном полете, а потом, расправив крылья, в несколько мощных взмахов набрал высоту и уже через минуту превратился в смазанную точку у горизонта. Везет же некоторым – не надо работать крыльями, как пропеллером, чтобы удерживать свои кости в воздухе. Изредка для очистки совести помахивай и горя не знай. Хотя при таком раскладе у кого из нас двоих больше вероятность от сытой и спокойной жизни заплыть жирком по самые перья? Уж точно не у бедного Темного князя, которому даже в туалет не дают спокойно сходить.

Представив статного синеглазого красавца Михаила пухлым амуром с маленькими куриными крылышками, я вдоволь отсмеялся. И правда, чего это я? Подумаешь, новые неприятности! Бессмертие вроде на месте? На месте! Значит, выкручусь, а чувство юмора поможет. За Анабель и Натаном Элли присмотрит, в противном случае я его лично в руки Майклу передам: пускай делает что хочет, хоть на завтрак без соли ест. Улыбнулся, думая, что, чем сидеть и думать, следует устроить моей драгоценной тетушке такую поимку создания Гэбриэла, дабы Алевтина трижды пожалела, что не захотела сама решить проблему. И, клянусь Тьмой, моя улыбка не сулила обретенному «братцу» ничего хорошего или доброго!

Спустя секунду я также спрыгнул с парапета высотки, только выровнять полет удалось не сразу. Какое-то время я трепыхался в воздухе, словно вареная курица, пытаясь поймать попутный ветер. Тот упорно не ловился, поэтому, когда я наконец-то смог набрать высоту и перевести дух, был мокрым как мышь и на все лады ругал себя, что давно не разминался. Сделал круг почета над центром города, посмотрев, что здесь подходящих мне пустующих квартир нет, а заодно убедившись, что в воздухе держусь более-менее нормально и на голову случайному прохожему не свалюсь. Потом вспомнил про маскировку и, понадеявшись, что меня не успели сфотографировать с какого-нибудь спутника, натянул полог невидимости.

Все, теперь можно лететь искать нормальное жилище, а неприятности пусть подождут до завтра.

Глава 3

Следствие ведут…

Ничто так не обостряет зрение, как замочная скважина.

Анатолий Рас

– Элли! Вылезай немедленно! Найду сама – хуже будет!

Отставной ангел осторожно выглянул из своего укрытия, пытаясь понять, есть ли шанс, что сиятельная леди все-таки его не найдет. Анабель встала в дверях большого зала и зорко оглядывала углы, надежно укрытые тенью. Даже в своем положении выглядела эльфийка весьма грозно, а вовсе не смешно, трогательно или беззащитно, как мог бы предположить человек, не знающий милую супругу Габриэля. А уж прищуренные прозрачные глаза с ромбовидным зрачком и вовсе обещали бедному Элли все земные и небесные кары, если он сейчас же не предстанет перед Темной княгиней.

– Элли, последний раз предупреждаю. Ты ведь меня знаешь. – Голос Анабель наполнила такая приторная нежность, что ангел нервно сглотнул. Ему даже показалось, что изящные женские руки сомкнулись на его шее, пытаясь удушить.

А спустя секунду непонятная сила схватила Элли за шкирку и вытащила из-за надежной шторки. «Веселого крестьянина, я ж совсем забыл, что милорд ее с замком общаться научил!» – тоскливо подумал ангел перед тем, как с размаху шлепнуться пред сердитой эльфийкой на пятую точку.

– Привет, Анабель! Что-то случилось? – невинно улыбнулся синеглазый парнишка, пытаясь прикинуться одуванчиком, а еще лучше солнечным лучиком – быстрым и неуловимым, чтобы можно было улететь от сиятельной леди куда-нибудь далеко-далеко…

В ответ раздалось угрожающее рычание.

– Ты не смерть ли моя? Ты не съешь ли меня? – проблеял Элли, припомнив один замечательный мультфильм. – И вообще, Анабель, тебе нельзя нервничать!

– И именно поэтому ты мне сейчас расскажешь все!

– Все?

– Все!

Элли вздохнул.

– Хорошо, признаюсь: в десять лет я украл банку малинового варенья. А в пять ловил лягушат и сажал в корзину. А когда мне было…

– Элли…

– Да, Анабель?

– У тебя есть пять минут, чтобы объяснить, что случилось с Габриэлем и почему он уходил из дому с таким видом, словно его приговорили к смертной казни.

– Ну почему это «словно»? – не подумав, брякнул ангел, но, увидев, как побледнела сиятельная леди, поспешил поправиться: – Все хорошо! Выкрутится он! Не волнуйся! И обязательно вернется.

– Ох… – повинуясь мысленному приказу, к Анабель, переваливаясь на коротеньких ножках, приблизилось небольшое креслице, преданно ткнувшись мягким подлокотником в ладонь леди. – Блик тоже волнуется, – пожаловалась эльфийка и, бережно придерживая большой живот, села в кресло. – Почему Габриэль его с собой не взял? Почему он ничего не рассказал? Я устала от того, что он постоянно о чем-то умалчивает.

– Чем больше охраны у тебя, тем лучше, – подумав, Элли остался сидеть на полу, поджав ноги. – Анабель, я не могу сказать. Милорду обещал. И поклялся тебя с Натаниэлем защитить. А про что спрашиваешь ты, знает только Габриэль. Я ничем не могу помочь. Не хочешь в гости к Алиру и Хелене заглянуть?

Элли с надеждой посмотрел на эльфийку, надеясь, что на этом допрос закончится. А то обложили со всех сторон: там милорд трясется за свои секреты, здесь сиятельная леди усердно пытается узнать все о весьма туманном прошлом своего благоверного. А что прикажете делать безобидному ангелу?

Взгляд Анабель стал отсутствующим, будто бы она перенеслась куда-то очень далеко и Элли явно не был услышан. Хорошо хоть, после минутного молчания эльфийка вернулась в реальность:

– А на Земле красивые девушки? – ревниво спросила она.

Элли возвел глаза к потолку, не зная, что можно ответить на такой провокационный вопрос. Но теперь уж он точно не завидовал Габриэлю. И, улучив момент, когда Анабель снова задумалась, ангел рванул из зала во все лопатки, надеясь найти более надежное укрытие.

– Сдавайся, презренный слуга темного властелина!

И умудрился же я упасть не куда-нибудь, а буквально на нос странным субъектам, играющим в эльфов посреди небольшого перелеска! Причем так умудрился, как только я и умею. Как раз две особи непонятного пола с наклеенными ушами прижали некоего замотанного в черную тряпку неудачника к стволу дуба в надежде разведать место расположения «замка» противника. А тут с громкими матами я грохнулся, ломая толстые ветви, конечно, не прямиком им на головы, но очень близко к оным.

Понимаете ли, я как-то подзабыл, что на Земле наглые смертные и воздушное пространство успели захватить. И вот летел я себе, летел над одной из окраин города, никого не трогал, заметьте. Даже зажмурился, наслаждаясь полетом. Видимо, задумался настолько сильно, что вообще об окружающем мире забыл. Но, как нетрудно догадаться, окружающий мир не забыл про меня. Вдруг как что-то над ухом взревет! Открыв глаза, я увидел, что прямехонько на меня летит самолет. Большой такой. Очень-очень большой. Ага. Еще я успел запомнить лица двух абсолютно ошалевших пилотов. Мужики смотрели на неопознанный крылатый объект как на долгожданную «белочку».

И вот я, сложив крылышки, рухнул вниз, дабы избежать столкновения с этим шедевром человеческой фантазии. Увы, неправильно рассчитал траекторию и стукнулся головой о какую-то часть самолета. Перед глазами замелькали разноцветные мушки, подступила дурнота, и я не сумел набрать высоту. После чего, скрестив руки на груди, перешел в свободное падение.

Закончилось это тем, что свалился Темный князь мешком с костями на полянку к ролевикам (благо они так опешили, что я, не поднимаясь на ноги, шустро прополз к большому кустарнику, заныкавшись в него, притворился той самой «белочкой»).

– Э-э-э… птичка? – робко проблеял «презренный слуга темного властелина» и медленно сполз по стволу дуба на травку.

Две другие особи так сильно замотали головами, что у них отвалились наклеенные кончики ушей.

– Напомни мне больше никогда не брать у орков выпивку, а? – попросил один «эльф» у второго. Осмотрелся по сторонам. – И снять это, конечно, никто не успел, – печально констатировал он.

– Было бы на что, – вздохнул «слуга темного властелина», – пойдемте, что ли, испортим оркам их шаманские посиделки? Буду знать, как разбавлять благородный здравур Моргот знает чем.

«Эльфы» молчаливо согласились и, оказав посильную помощь своему оппоненту в поднятии с земли его тела, побрели прочь с поляны, попеременно вздыхая о далекой и недостижимой сказке.

Как же голова кружится. У-у! Как у веселого крестьянина, запертого в винном погребе на десятый день.

Несколько минут посидев в кустиках и поразмышляв о вечном, я перестал притворяться лесными декорациями и выбрался из своего убежища. Еще пару раз с чувством и фантазией помянув нашего фольклорного персонажа, медленно побрел куда глаза глядят. Хотя после удара о самолет они какое-то время пытались смотреть в разные стороны.

То тут, то там из низкой чахлой травки за мной печально «наблюдали» пластиковые бутылки и прочий хлам, который «рос» в земных лесах вместо грибов. Щелкнул пальцами, стараясь чуть-чуть прибраться. Еще через пару шагов меня запоздало догнала мысль, что, выражаясь языком земной молодежи, я палюсь. Поспешно спрятал крылья и, наконец определившись с направлением, направился вслед за «эльфами». Хотелось верить, что тоненькая тропка выведет меня к жилым районам.

Идти пришлось не так уж и долго. По пути меня слегка пошатывало и мутило, голова немилосердно болела, и ощущения были такими, словно продолжал на невероятной скорости куда-то падать. С третьего раза удалось вспомнить, что я все-таки Темный князь и соответственно могу позволить себе убрать чувство дискомфорта. И вообще умею регенерировать. Вот! Правда, и после быстрого курса князетерапии моя походка осталась далека от идеала, а ноги то и дело старались завязаться морским узлом и уронить меня под какой-нибудь елкой.

– Эй, дяденька!

Обернувшись на подростковый голос, я увидел те самые недоразумения природы, на которых и имел несчастье приземлиться не столь давно. Теперь можно было заметить, что одна из особей явно принадлежала к женскому полу, двумя другими прыщавыми физиономиями, без сомнения, обладали парни.

– Да? – вежливо отозвался я, стараясь незаметно прислониться к стволу какого-то дерева.

– Извините, а вы тут ничего странного не видели? – спросил тот парнишка, который играл роль слуги «темного властелина».

Сначала я выдержал театральную паузу, изображая, что полностью поглощен сложной думой. Потом, постаравшись придать голосу эдакую таинственность, сказал:

– Неделю назад я видел здесь зубастого ежика! Он ка-ак пасть разинул, так я только под утро с дуба слез!

Детки переглянулись, обменявшись выразительными взглядами.

– А больше ничего? – уточнила девочка, поправляя на носу очки в тонкой прямоугольной оправе.

– Леший на прошлой неделе отчитывался, что все в порядке. Может, сами его поищете и спросите?

Подростки, решив, что я так неоригинально издеваюсь над ними, развернулись и, сердито сопя (точно выводок вышеупомянутых ежиков), направились подальше от нехорошего дяди с явными отклонениями в психике (вон как с ясенем обнимается!). Нет, действительно, неужели они решили, что первый встречный сразу же признается: «Да, детки, это я только что на поляну свалился!»

Ща-азз!

А вот и домики! Высокие и красивые. Правда, находятся за несколькими широкими полосами серого асфальтового покрытия. А по оному на ужасной скорости проезжают машины. Я тут же припомнил любимый анекдот Элли: «Как-то раз Пятачок решил перебежать оживленную магистраль…» – до этого я не понимал сложного смысла, хранящегося в нескольких предложениях, которыми ангел любил доставать в Цитадели всех живых существ. Большая часть, кстати, Азраэля не понимала. Слов «магистраль» и «Пятачок» (последнее как имя собственное) в их лексиконе не имелось.

Оглядевшись по сторонам, я вспомнил и фразу про слона, которого не приметил, и радостно потопал к переходу. Потом около часа плутал по улочкам района, придирчиво осматривая дома. Сила послушно сканировала квартиры на предмет отсутствия бдительных хозяев. Причем по остаточным эмоциям людей нужно было найти квартиры, которые будут оставаться беспризорными не менее месяца. Таковых набрался добрый десяток. Три пришлось сразу отсеять из-за соседей, которые, по договоренности с хозяевами, приходили кормить аквариумных рыбок и поливать засохшую герань вместе с пузатыми кактусами. Из остальных я выбрал то жилище, которое соответствовало моим представлениям о комфорте.

Покосившись по сторонам и еще раз полюбовавшись шестнадцатиэтажкой с красными полосками, переместился на недавно застекленный балкон и, импульсом отодвинув щеколду, проник в квартиру. Мысленно посмеялся, что, когда надоест быть Темным князем, пойду подрабатывать вором.

Первым делом я создал небольшое заклинание, призванное сразу же убирать и маскировать все следы моего пребывания в сей гостеприимной обители. Потом прошелся по трем комнатам, предоставленным в мое владение, и, выбрав самый удобный диван, улегся спать.

На этот раз Элли спрятался в саду, постаравшись укрыться в тени раскидистых ив. Вероятность того, что Анабель могла достать ангела и тут, была очень высокой. Все-таки княгиня ни на секунду не переставала быть светлой эльфийкой и всегда могла договориться с растениями. Оставалось надеяться только на то, что садик все-таки принадлежал Габриэлю, переняв его вредность. Авось не выдаст бедного Элли злой Анабель? А то Элли больше не будет кормить уток свежими цитадельскими хлебцами и воевать с сорняками, подло пробирающимися на красивые клумбы и грядки с клубникой и картошкой.

Ну да, а вы думали, только Темные князья от скуки страдают? Если бы! И поскольку светлые команды перепадали ангелу крайне редко (кто ж посмеет у милорда отобрать любимую игрушку?), Элли приспособил пустующую часть внутреннего двора под небольшой огородик.

Тут и пара кочанов капусты греет бока под солнечными лучами, и морковка растет, и помидоры большие и сочные, просто загляденье. Огурцы, правда, в этом сезоне не удались – горьковатые на вкус и совсем маленькие. А землянику Натаниэль слопал.

Раздались тихие шаги. Элли чуть-чуть развел ветви, чтобы со своего насеста посмотреть, как Анабель медленно крадется по саду, внимательно вглядываясь в тени деревьев. Тьфу! Требует, чтобы он открыл для эльфийки переход на Землю. Так Элли вроде в клуб самоубийц не записывался? Даже представлять не хотелось, что сделает с ним милорд, если ангел приведет в мир творцов его драгоценную супругу, находящуюся на восьмом месяце.

Брр! Элли помотал головой, едва не свалившись с ветки от чересчур живого воображения. Впрочем, ему подумалось, что воображение Габриэля в реальности может оказаться еще живее и извращеннее.

– Азраэль! Немедленно прекрати это ребячество! – Эльфийка решила воззвать к отсутствующей совести ангела. – В одиночку Габриэль может не справиться! Хотя бы проведи к нему Алира и Леллина.

Ну. Уж. Нет. Фигушки! Ищите других дураков. Знает он это «хотя бы». Стоит только создать проход, как эльфийка первая, подобрав юбки и навострив уши, устремится в земную реальность. А за ней с воинствующим гиканьем, размахивая мечами и фаерболами, побегут прочие светлые личности. Элли еще раз помотал головой, пытаясь убрать из головы картину того, как эти недотепы станут знакомиться с миром творцов без экскурсовода или пособия для «чайников»: «Машина – это не только четыре колеса, но и две тонны металлолома…»

Милорд за такое его погладит по головке только при условии, что оная будет находиться отдельно от Эллиного тела.

– Элли, пожалуйста! Я окажусь в безопасности только рядом с Габриэлем. Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться! А находясь в неизвестности, я только и делаю, что волнуюсь.

Анабель продолжала капать ангелу на нервы, мозги и давно атрофировавшуюся за ненадобностью жалость, надеясь, что Азраэль выползет из своего укрытия.

И все бы хорошо. Вдвоем (княгиня водит, Элли прячется) они могли бы играть в это еще долгое время. Но вышеупомянутые Алир и Леллин тоже не сидели сложа руки и прочесывали Цитадель, пытаясь найти блудного ангела. Так как Анабель конечно же рассказала друзьям о новых проблемах. И теперь бывший рыцарь и маг, заметьте, не недоучка, а уже вполне себе образованный и преподающий нынче в академии магию огня, жаждали помочь Темному князю.

Нужна ли самому князю весьма сомнительная помощь, никто осведомиться не удосужился. Но сие и не удивляло.

Элли тяжко-претяжко вздохнул, предчувствуя, что ночь будет долгой и спать ему придется тут же, на иве. Оставалось надеяться, что Габриэль вернется раньше, чем его друзья и супруга найдут в кладовке один трельяж, примечательный тем, что стоит дернуть за небольшой рычажок, как тут же возникнет проход на Землю…

Проснулся я от чьего-то внимательного взгляда. Открыв глаза и повернув голову, увидел Таню. Сидела девушка на стуле рядом с диваном и внимательно изучала мое лицо. Я зевнул и, перевернувшись на другой бок, попытался снова уснуть. Со стула раздалось оскорбленное пыхтение.

– Ну, что надобно? – Осознав факт, что поспать мне не дадут, я недовольно дрыгнул ногой, не собираясь переворачиваться обратно.

– Это моя квартира.

– М-да?

– Определенно. Могу даже документы показать.

Развернуться лицом к девчонке все-таки пришлось. И даже принять сидячее положение, чтобы более-менее привести в нормальный вид растрепавшиеся волосы и быстро натянуть рубашку. На удивление и возмущение сил уже не оставалось.

– Понимаешь, я верю в случайности, – пояснила девушка с таким видом, словно дала ответ на все интересующие меня вопросы. – Я знала, что ты станешь искать жилище, поэтому сразу из академии телепортнулась домой. Собрала ранец и минут пятнадцать ходила по квартире, усиленно думая: как же жаль уезжать на такой долгий срок. Какой именно, я так и не решила, поэтому просто растягивала само слово «до-о-олгий». Оставила эмоциональный отпечаток… Ты ведь именно их считывал? Вот, собственно, и все. Затем оставалось выйти на детскую площадку и ждать, когда же сработает оповещалка.

– Ты представляешь, сколько в городе вот таких пустующих квартир? – на всякий пожарный случай уточнил, думая, что это уже слишком. Я, конечно, знаю, что предсказуем, но чтобы настолько?!

– А-то! – Девушка улыбнулась и, поднявшись со стула, грациозно потянулась. – Я уже сказала, что верю в счастливый случай? Могу повторить. И даже не один раз.

В следующую секунду я недвусмысленно прижал к горлу Тани небольшой перочинный ножик. Но страха в прищуренных желтых глазах так и не дождался. Вредная девчонка продолжала разглядывать меня с интересом, будто бы я был клоуном, репетирующим забавный номер. Печально. Не уважают на Земле Темных князей, совсем-совсем не уважают. И не боятся.

Обидно.

– Что тебе от меня надо? – Я надеялся, что она не станет опять язвить, а все-таки снизойдет до ответа. Убийство не входило в список срочных дел на сегодня, а потому хотелось бы избежать и лишней крови, и недоговоренностей.

Таня вздохнула.

– Следить мне за тобой сказали. Оказать посильную помощь в выполнении задания, предоставить нужную информацию. Естественно, докладывать обо всех передвижениях, телодвижениях и планах, – сказала она, пальчиком отодвигая лезвие от шеи. – И, опережая твой следующий вопрос, приказала это Алевтина. Все?

– Нет. Но там нецензурно получается, поэтому эту часть нашего разговора я, пожалуй, пропущу и перейду к следующей. Почему именно ты?

– Великая доверяет мне! – воскликнула Таня с нешуточной страстью. В ее глазах промелькнуло то, что принято называть фанатизмом. К счастью, стадию этого заболевания я определил как невысокую. Лечению при определенном давлении поддастся.

Приступим.

– Ага, ври больше. Чтобы Алив доверяла необученной девчонке? Ха! Веселого крестьянина налево. За мной скорее бы Хель послали.

– У меня, между прочим, почти сформированный дар! – обиделась Таня. – Я могу отражать…

Дальнейших пояснений не требовалось.

– Понятно. Ты одна из тех диковинок, которые так любит коллекционировать наша Великая, Пресветлая, Всемогущая и прочие определения с большой буквы. Поиграет, а потом выбросит, если раньше не сломает.

– Глупости! – заявила Таня.

– Ладно, спорить не хочу. Вдруг и правда случилось чудо: у Алевтины нашлась потерянная миллиарды лет назад совесть? Но вроде бы существование оной было вообще под большим вопросом. И нет, меня это не волнует. Итак, перейдем к делу: чем же ты мне сможешь помочь?

Я обошел девушку по кругу, надеясь, что вот прямо сейчас волшебным образом она скажет тайное слово, и все мои проблемы разрешатся.

– Смотря что ты собираешься делать.

– Мм… даже не знаю. – Я быстро нарисовал на лице задумчивость. – Пойти на курсы домохозяек?

– Нет, – притворно вздохнула Таня, – ты не Отступник, ты – недоразумение множественной вселенной, глупый, безответственный ребенок, который умеет только отшучиваться и язвить. Теперь понятно, зачем мне приказали за тобой следить. Чтобы ты сам себе не навредил!

Девчонка не врала. Это я чувствовал. Ее послала следить за мной перестраховщица-Алевтина. Уж творец-то прекрасно знала, как и с каким размахом я умею (и, главное, люблю!) делать глупости. И решила, вестимо, увеличить их количество в геометрической прогрессии. С такой-то помощницей. А раз подозрения с Тани снимаются, можно ей сказать, что никакой я не Отступник, а всего лишь скромный и безобидный Темный князь.

– Браво! А я все думал, когда ты догадаешься… Я – не Гэбриэл. Про ребенка вопрос спорный.

– А кто? – Девица судорожно нащупала стул и рухнула на него так, что у бедного предмета мебели аж ножки жалобно заскрипели. Прямо до сердца пробрало.

Отвечать в рифму не стал, хотя момент и был подходящим.

– Меня зовут Габриэль, звучит похоже, но не путай, пожалуйста. По профессии я Темный князь. Живу в мире, который не связан с общей системой реальностей ни единым каналом. Именно невозможность существования такого в вас упорно вбивают на лекциях. И если уж совсем честно, я один из неудачных экспериментов Гэбриэла. Вот как-то так. Сюда меня выдернула Алевтина, напомнив про один должок. Велела принять облик, в котором я жутко похож на Отступника, и приманить гадость, убивающую старших учеников. По предварительным расчетам, так развлекается еще одно творение Гэбриэла. Что со всем этим «счастьем» делать, не знаю. Все.

Это я протараторил быстро-быстро, боясь, что меня разберет долгий и громкий смех, также именуемый ржанием. Слишком уж все это звучало… абсурдно, что ли? Даже для нашей сумасшедшей вселенной. Таня глупо хлопала ресницами и пыталась сфокусировать взгляд на одной точке.

Поняв, что «абонент временно недоступен», я прошел на кухню, где, обшарив пустой холодильник и посетовав, что бравая наблюдательница не озаботилась закупкой продуктов, создал тарелку с куриными котлетками и картофельным пюре. Потом принюхался и вытянул из воздуха кастрюлю с борщом, сразу же все это подогрев. Ну, как создал? Гнусно утянул пищу из соседнего подъезда. Я бы и из Цитадели что-нибудь эдакое вытащил, да не хочу привлекать уж совсем ненужного внимания. Завершающим аккордом запил все это великолепие компотом, утянутым с третьего этажа, и понял, что жизнь налаживается.

За окном прочно закрепилась звездная ночь, накинув на вечно бодрствующий город флер легкой прохлады и свежести. В приоткрытую форточку просачивались звуки с улицы: галдеж компании, занявшей лавочку у подъезда, гудение редких машин, где-то на верхних этажах смотрели ужастик. Спать не хотелось. К тому же постепенно в мозгу начало вырисовываться что-то вроде черновика плана.

На запахи еды из комнаты приползла Таня. Заглянула в кастрюлю с супом, еще раз недоверчиво принюхалась и подняла на меня умоляющий взгляд маленького котенка.

– Угощайся, – великодушно разрешил я, телепортируя для девушки остатки котлет.

Пока Таня быстро заглатывала пищу, издавая невразумительные восклицания вроде «Мм!», «У-ррр…» и тому подобные выражения одобрения мастерства того, кто приготовил кушанья, я немного поразмышлял о делах наших скорбных. Когда взгляд девушки приобрел некую осмысленность, а кастрюля с борщом была опустошена, решил поделиться своими планами.

Зная Алевтину, могу с уверенностью сказать, что девчонка, приставленная ею, не отстанет от меня даже на том свете, так что пытаться от нее избавиться бесполезно. Разве что убить и закопать. Но от живой Тани помощи все-таки будет больше, чем от холодного трупа, за который перед тетушкой еще и отчитываться придется.

А то пока могилу выроешь, пока земелькой засыплешь…

– Так-с, Танюша, а скажи-ка мне, пожалуйста, можешь ли ты достать списки старших учеников и выпускников академии, а также порядок, в котором происходили убийства?

– Думаешь, сможешь обнаружить какую-нибудь логическую цепочку? Думаешь, он убивает в соответствии с планом? Угу. Просто по алфавиту смотрит. А то творцы такие глупые, сами ничего не проверяли!

– Нет, не глупые конечно же. Просто творцы привыкли перекладывать свою работу на чужие плечи. Я уверен, что они даже не пытались найти какие-то совпадения. Непонятно другое: почему этим не занялся тот, кто пытался это дело расследовать до меня?

– А я откуда знаю?

– Вопрос снимается с повестки дня. Ночи, в смысле. Так что? Сможешь эту информацию достать?

– Без проблем. – Таня пожала плечами. – Она у меня в компе уже лежит, иди ищи свои совпадения.

Я уже сделал несколько шагов по коридору, собираясь найти вышеупомянутый компьютер и параллельно пытаясь припомнить, как же нужно обращаться с этим чудом техники (все равно что дать троллю книгу), как меня догнал тихий вопрос Тани:

– Почему творцы тебя не уничтожили?

– Когда-нибудь я обязательно расскажу эту поучительную историю. Но не сейчас.

– Ты куда лыжи навострил?

Элли замер, надеясь, что Алир обратился не к нему, а, скажем, к цветочному горшку. Вдруг тому захотелось прогуляться? Главное – незаметно прокрасться во-о-он до той дверцы, а потом…

– И кто тут у нас? – прямо в желанном дверном проходе, словно бы из ниоткуда и не иначе как по волшебству, возник Леллин, загородив собой путь к свободе.

– Понабрались у милорда всяких выражений. Можно подумать, что вы знаете, что такое лыжи! – проворчал пойманный Азраэль. – Здесь ведь даже зим не бывает.

Ангел на всякий случай оглянулся, уже предполагая, что́ увидит у себя за спиной. Точнее, кого. Алир, скрестив руки на груди, хмуро рассматривал бедного Элли, лишив того последнего шанса отступить и опять куда-нибудь спрятаться. Выглядел император очень внушительно и грозно. Один меч, прицепленный к поясу, чего стоил. Ведь князь строго-настрого запретил Элли причинять светлым недотепам вред. Ангел с трудом выгнал из мыслей картинку с заманчивым развитием событий и виновато ссутулился.

Нельзя, значит, нельзя.

– Элли, так ты не скажешь нам, как попасть на Землю? – вкрадчиво спросил Леллин, маленькими шажками приближаясь к замершему ангелу.

– Почему это не скажу? – возмутился Элли. – Скажу, конечно! И даже покажу. Вот милорд вернется, и сразу все сделаю.

На этих словах ангел нарисовал на лице фирменную улыбку номер три под кодовым названием «привет из ясельной группы детсада».

Светлые друзья переглянулись и синхронно вздохнули.

– Слушайте, можно подумать, что вы милорда не знаете? – Элли перестал кривляться, попытавшись отловить за хвост мелькнувший в воздухе серьезный настрой. – Вы ему только помешаете! Вместо того чтобы спокойно выполнить условие сделки, ему придется следить, чтобы вы чего-нибудь не натворили или куда-нибудь не вляпались. Вы даже не догадываетесь, как там нужно себя вести. Земля не наш игрушечный мирок. У Габриэля и так проблем достаточно, а тут вы ему на голову свалитесь!

– Нет. – Леллин развел руками. – Он нас совсем не уважает.

Алир согласно кивнул, также надвигаясь на ангела.

– Не-а, – согласился Элли. – А где смысл в моем уважении? Оно вам надо?

Друзья переглянулись, явно задумавшись над этим вопросом. Азраэль уже давно перестал ими восприниматься как угроза. Большой наивный ребенок со своими заскоками, от которых страдало все население Цитадели. В общем, Элли всегда оставался самим собой, и этого хватало. Требовать от него большего было бы просто несправедливо.

– Ладно, – решил Алир. – Элли, ты пойми нас. Мы-то Габриэля прекрасно знаем. Вот и завидно, что он смотался развлекаться, а мы тут терпим все прелести волнения Анабель. Нет уж! Она, между прочим, беременная, влюбленная в собственного мужа, нервная и злая. В общем, спасай! Еще одного дня здесь нам не выдержать!

– Да! – согласился Леллин.

– Ты-то тут при чем?! – хором удивились ангел с бывшим рыцарем.

– Ты же только час назад как от Лин приехал! – возмутился Алир. – А я с прошлого вечера кручусь. И тоже волнуюсь, между прочим.

– Милорд сообщит, когда ему потребуется помощь. И если что-то пойдет не так, мы об этом первые узнаем.

– Спасибо, успокоил.

– Послушайте. Я действительно не могу: слово дал, что никого не проведу на Землю! Давайте, вы меня хотя бы еще один денечек половите, а там, глядишь, что-нибудь придумается.

– Ну-у…

Однако решить друзья ничего не успели. На лестнице раздались легкие шаги, и из-за угла вывернула довольная Анабель. В темном коридоре белые одежды и развевающиеся светлые волосы делали эльфийку похожей на привидение. Образ портила только переваливающаяся походка.

– Что, мальчики, уговорили его открыть проход? – зловеще поинтересовалась княгиня.

– Мм…

– Как бы…

– Это…

Мальчиков явно заклинило. Они пытались переглядываться, безуспешно старались выдать нечто более-менее членораздельное и достаточно умное, чтобы эльфийка пощадила их. От неминуемой расправы трех заговорщиков спасло Великое и Всемогущее Вдруг, не раз выручавшее доблестных светлых недотеп и безобидного ангела.

– Мам? – В коридоре стоял сонный Натаниэль. Он смешно потер глазки и зевнул.

– Почему ты не спишь? – переполошилась Анабель, тут же забыв про проходы и другие миры. Бросив в сторону друзей уничижительный взгляд, эльфийка засуетилась вокруг драгоценного чада, пытаясь выяснить, что такое случилось и не заболело ли что-то у юного наследника.

– Папу искал… – помявшись для профилактики, выдал Натан.

Все окончательно смутились, а ребенок тем временем продолжил:

– И вас! Там зеркало забавное в кладовке с картинкой – такие только папа создавать умеет.

– Ой, – грустно сказал Элли и стукнулся лбом о стену.

– Вот Алив! Вот зараза! – Я постарался как можно более красочно описать дружеские взаимоотношения моей «милой» тетушки и веселого крестьянина. На мою задушевную речь сразу же отреагировала Таня, отложив в сторону учебник по теории творения и недоделанное домашнее задание.

За окном накрапывал мелкий дождик. Сейчас наступило именно то время ночи, когда, выглянув на улицу, нельзя было отыскать ни одной живой души, которая бы решила устроить внеурочный променад. И в окнах соседних домов огни ламп были настолько редки и тусклы, что город становился похожим на какое-то темное, затаившееся в засаде чудовище, укрытое пеленой дождя.

– Что еще не так Пресветлая Алевтина сделала? – выслушав мою длинную витиеватую речь, спросила девушка.

– Все так сделала, но вот перестраховщица несчастная! Человеческим языком объяснить не могла…

– …сказал Темный князь о бессмертном творце, – поддержала меня девушка, – кому из вас там человеческий язык подойдет, а-а?

– Тьфу! Что за помощница?! Ей слово – она тебе десять, – наигранно возмутился я.

– Теперь он недоволен уже мной, – вздохнула Таня, стараясь скрыть улыбку. – Так ты нашел свои закономерности?

– Куда бы я делся? Нашел, конечно. По крайней мере, теперь я понял, почему мне навязали именно тебя. – Я пощелкал мышью, проверяя, все ли правильно записал и почитал.

На всякий пожарный случай.

– Ты меня не пугай. – Таня, поднявшись с широкого дивана, подошла к столу и, встав у меня за спиной, требовательно вгляделась в монитор. – Что такое?

Откашлявшись, я попытался придать голосу интонации старого лектора.

– Итак, наш таинственный друг оказался весьма педантичным существом. Убивает он, как нам известно, раз в неделю. Ловит свою жертву, когда та возвращается домой. По следам остаточной силы выяснилось, что предлагает устроить дуэль. С прошлого убийства прошло уже два дня – сколько до следующего, посчитать не сложно. Знаешь, как рыбу ловят? Да, именно: удочка, крючок и обязательно наживка. Для отлова маньяков такой способ тоже подходит. Так вот, если мои расчеты верны… Не фыркай! Неверными они могут быть только в том случае, если мне дали неполную или ложную информацию. О чем я то бишь? Ага, если мои расчеты верны, следующей жертвой должна оказаться ты. Как говорится – сюрприз, сюрприз!

Глава 4

В чужой монастырь…

Пряча голову в песок, не забудьте зажмурить глаза. Опытный страус

После того как я выслушал не менее богатое на эпитеты и метафоры описание Пресветлой Алевтины в исполнении Тани, мы сели решать извечное «что делать?». Она полезла проверять мои расчеты, через раз поминая «ласковыми» словами всемогущего творца. Однако девочка не так безнадежна, как казалась на первый взгляд. Значит, не все потеряно.

– Это ж надо! – стенала Таня, просматривая имеющуюся у нас информацию по десятому разу, – умереть во цвете лет! Я так молода и красива и не хочу лежать в узком гробу в белых тапочках.

Хоть уши затыкай! Вот послала же Тьма такую помощницу, которой самой срочно требуется помощь. Ага, к тому же помощницу с ярко выраженной манией величия вперемежку с манией же преследования, а также чересчур богатым воображением и громким голосом.

– Может, хватит? – не менее тоскливо вопросил я, устав слушать, как девушка жалуется на злую судьбу. – Ты не померла, но гарантирую: еще несколько минут этого концерта, и не проживешь даже тех пяти дней, которые отвел наш загадочный маньяк!

– Сам убьешь? – уточнила Таня, отворачиваясь от монитора.

– Ага. – Я постарался скорчить рожу жуткого злодея.

Судя по скептическому взгляду девушки, не получилось.

– Тоже мне, страшный Темный князь, – фыркнула «помощница», – клоун ты, Габриэль, вот кто.

С минуту поразмышляв над тем, стоит ли обижаться, я пришел к выводу, что поступок будет нерациональным. На правду, как известно, не обижаются. Подыгрывая персонажу одной небезызвестной книги, так и хотелось спросить: стало бы Тане веселее, если бы я сейчас пошел и кого-нибудь убил, разорвав на несколько частей, после чего этими же частями подзакусив на глазах у девушки. А что? Достойный поступок нормального Темного князя.

– И? Зато у меня достаточно сил, чтобы защитить тебя. Не боись, все в лучшем виде сделаем. Быстро поймаем нашего маньяка, используя тебя в качестве наживки, сдадим его творцам, после чего разбежимся по домам. По мне, план великолепен.

– Поправка. Ты не просто клоун, ты очень наивный клоун. – Таня, поднявшись на ноги, принялась нервно мерить шагами комнату. Туда-сюда, туда-сюда. Несколько минут понаблюдав за мечущейся девушкой, я заработал себе головокружение.

– Давай будем оптимистами? Вот убьют, тогда посмотрим, что в плане неправильно. Где тут можно нормально выспаться?

Я широко зевнул, надеясь заползти на какую-нибудь кровать, уткнуться носом в мягкую подушку, накрыться теплым пледом и все пять дней просто поспать. Последнее время из-за крайне веселой и насыщенной жизни на отдых мне доставалась пара часов. Бывает, только-только глаза закроешь, а тут бац! Натаниэль развалил Цитадель, пытаясь достать из-под кровати плюшевого мишку. Надо бежать, исправлять. Опять, только глаза закроешь, Анабель чем-то или кем-то недовольна. Срочно устраняю проблему, иначе разрушенной Цитаделью дело не ограничится. А дальше Элли прибегает, жалуясь на светлую делегацию. Мол, они, нехорошие такие, испугавшись невинного ангела, забились в самую дальнюю темницу и наотрез отказываются оттуда вылезать. И вот-вот примчится Алир выяснять, кто тут его подданных обижает. Ха! Обидишь их, как же! Скорее веселый крестьянин трезвенником заделается.

В общем, вспомнив про дом родной, я постарался скорчить рожу пожалостливее. Ну же, тетенька Таня, посмотри, какой Габриэль несчастный! Неужели пожалеете для него дивана?

Таня нахмурилась, отшатнулась и даже обернулась, чтобы понять, на кого я так смотрю. Спустя мгновение мне в черепушку постучалась мысля, что я сейчас не шестнадцатилетний тощий подросток. А подобный взгляд в исполнении тридцатилетнего мужика можно интерпретировать как-то неправильно. Эх, и чем Алив мой привычный облик не угодил?

– Диван в гостиной в твоем распоряжении. Он раскладывается, – наконец сжалилась Таня, махнув на меня рукой.

– Благодетельница! – возрадовался я и немедля направился исследовать предложенный к использованию диван, не обращая внимания на трагические вздохи моей «помощницы».

Жизнь удалась!

Элли был абсолютно в этом уверен. Теперь он знал, что наверху точно есть кто-то очень добрый и хороший. И этот кто-то, если не повернулся к Элли лицом, так хотя бы убрал свою филейную часть из-под ангельского носа.

А как иначе объяснить то, что волшебное зеркало наотрез отказывалось пропустить светлых недотеп на Землю? Только чудом! Уж Анабель и разбить его обещала, и уговаривала всячески, и Алира присылала увещевать непослушное зеркало. И Леллин как только вокруг него не танцевал, читая все известные заклинания.

В общем, впервые за несколько веков Азраэль понял, что совершенно, просто-таки абсолютно счастлив. Он сиял, будто золотая фольга от шоколадной медальки, и с большим удовольствием смотрел, как светлые недо… друзья его князя накинулись на зеркало стаей гиен. И вот уже несколько часов подряд мучили его, оставив ангела в покое и, кажется, даже забыв про Азраэля. Правда, Элли подозревал, что музыка будет играть недолго. И как только Анабель поймет, что от зачарованной стекляшки не добьется ни веселого крестьянина, ни кого-либо другого и уж точно не получит вожделенный проход на Землю, сиятельная леди снова вспомнит про бедного и несчастного Азраэля.

Поэтому ощущение счастья попеременно сменяли грусть и тревога.

Элли потер шею и пригладил растрепавшиеся волосы. Сбежать он не мог. Как Цитадель оставить без присмотра? Точнее, ладно бы совсем без оного, тут ангел бы, ни секунды не думая, сделал ноги куда-нибудь подальше. Что замку-то сделается? А то ведь под присмотром толпы светлых императоров и эльфиек придется оставлять…

И что Габриэль в них нашел? Носится как ошпаренный, с выпученными глазами и идиотской улыбкой, книжки умные по политике и экономике читает, думает, как контакт со Светлой империей налаживать. Зачем? Как-то до этого нормально жили, светлые команды распугивали и земли без книжек поддерживали и укрепляли.

Тьфу!

– Элли, зайчик, что же ты погрустнел? – Анабель отвлеклась от ощупывания широкой рамы зеркала – княгиня надеялась, что сможет отыскать какой-нибудь еще рычажок, – и посмотрела на непривычно-задумчивого ангела.

– Мечтаю, как хорошо было бы закопать вас в саду под крыжовником, – честно ответил Элли.

– Почему под крыжовником? – удивился Алир. – Мне больше яблони нравятся.

– А меня под сливой! – не остался в стороне Леллин.

– В таком случае мне остается клумба с ирисами, – улыбнулась Анабель.

Элли только отмахнулся. Ну отказывались его принимать всерьез, и все тут! И совершенно не хотели понимать, что ангел по жизни не умел подтрунивать – всегда говорил то, что думал. А вся Цитадель считала его шутником. И все из-за милорда. Хоть бы раз Габриэль разрешил Элли обратить шутку в суровую реальность. Так нет, нельзя. Все равно, что волка посадить на капустную диету. Вкусно, но не интересно.

– Не, – помотал головой ангел, – яблони и так хорошо плодоносят, зачем им еще удобрение? И на сливу не жаловались. А вот крыжовник горький и мелкий, в том году всего на две банки варенья собрали. Надо бы его подкормить вами, он сразу в рост пойдет.

– Какой ты хозяйственный, – светлые хором одобрили благие намерения Элли, словно собирались коллективно соглашаться на роль удобрения для нерадивого куста.

– Ладно, мальчики, вы тут продолжайте развлекаться, а я пойду Натаниэля проведаю. Вдруг опять решит в прятки поиграть?

Сиятельная леди потерла поясницу и направилась из кладовки. Алир с Элли переглянулись: эльфийка заметно побледнела, хоть и старалась скрыть, что весь день ей нездоровилось. Так что следующим пунктом в их программе стоял отлов местного лекаря и препровождение к княгине.

– Не доведет ее упрямство до добра, – неодобрительно покачал головой рыцарь.

Азраэль мысленно потянулся к достаточно молодому (но, несмотря на возраст, весьма опытному) магу-целителю. Тот изволил проводить осмотр одной из служанок… в неформальной обстановке несколько нетипичными методами. Ибо, кроме молодости и острого ума, обладал привлекательной внешностью и никого недостатка во внимании противоположного пола не испытывал.

Услышав в мыслях вкрадчивое покашливание первого советника Темного князя, целитель поспешно извинился перед девушкой и стрелой вылетел из ее комнаты, успев схватить со стула штаны. Элли, едва скрывая веселье, заметил, что ему совершенно безразлично, чем занимается маг, пока у него нет пациентов, после чего попросил как можно скорее осмотреть княгиню и выписать ей каких-нибудь укрепляющих настоев: тихо беречь силы в стороне Анабель не согласилась бы ни за какие сокровища. Получив подтверждение, что тот только захватит из своих покоев необходимые вещи и сразу же направится к ее светлости, Элли вернулся сознанием в кладовку.

– И нас вместе с ней в могилу сведет, если что не так выйдет, – согласился с Алиром Леллин, откладывая книжку с заклинаниями, которые должны были помогать в открытии портала. – Они с Габриэлем друг друга стоят.

– Я бы на месте Ририэля еще спасибо милорду сказал, что он его невесту увел, – хмыкнул Элли, подключившись к беседе.

Друзья переглянулись и синхронно выругались, поминая остроухого заговорщика в сочных выражениях, чтобы тому лишний раз икнулось где-нибудь в другом мире.

– Так ты не скажешь, как открыть проход? – перевел тему бывший рыцарь, видимо, понадеявшись, что Элли случайно проговорится.

– А я не знаю. Не думал, что у него еще какие-то замки есть! – Нет, жизнь определенно удалась – окончательно уверился ангел.

– Честно? – подозрительно уточнил маг. – Нам-то ты можешь сказать. Обещаем, что не выдадим секрет Анабель. Да, Алир?

Тот с готовностью закивал блондинистой головой. Но, заглянув в синие-синие глаза Азраэля, светлые осознали, что их надежды беспочвенны. Даже если Элли что-нибудь такое и знал, заподозрить этого ангелочка в сокрытии правды не позволяла совесть. Знала ведь, гадюка (совесть, в смысле), что тот мастерски притворяется валенком, но продолжала отравлять жизнь Алиру и Леллину, объясняя сие тем, что истинные рыцари Света должны оставаться выше всего этого.

И как бы ее заткнуть?

– Интересно, а что ты станешь делать, если мы все-таки сможем его открыть? – Алир, печально вздохнув, продолжил прощупывание зеркальной поверхности. И в своем вздохе он постарался выразить, что в гробу он видел такой дружеский долг – в четыре часа ночи непонятно чем заниматься!

– Еще не придумал, – с готовностью отозвался Элли и совершенно случайно переместил горячий кофе отдельно от кружки, которая, спустя секунду после того, как ошпаренный Леллин подскочил до низкого потолка кладовки, ласково приложила его по голове и откатилась в дальний угол.

Остаток ночи прошел очень весело. Маг, свято уверенный в том, что крыжовнику сгодится и удобрение в виде бренного тела ангела, с кровожадными воплями гонял Элли по коридорам и этажам Цитадели. Еще бы! Такой замечательный повод подольше отлынивать от работы. Естественно, что весь груз обязанностей перекочевал на широкие плечи Алира, чему бывший рыцарь совершенно не обрадовался, но Анабель на двух раздолбаев из дружеской солидарности решил не жаловаться. Глядишь, они чуть-чуть подурачатся, а там Габриэль самостоятельно домой вернется.

А вдруг?

Проснулся я далеко за полдень, ощутив некое разочарование от того, что моему подъему никто не поспособствовал. Не поцеловали, не проворковали: «Милый, хватит дрыхнуть!», не предложили: «Пап, играть!» Даже: «Милорд, спасай!» – не проныли над ухом.

Ску-у-учно. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Несколько минут я разглядывал потолок и криво наклеенные обои, потом решил все-таки адекватно обдумать ситуацию.

Итак, что у нас имеется в наличии?

Маньяк – это раз. Таня и Алевтина – это два. Не расклад, а мечта самоубийцы. Или Темного князя, которому не хватает острых впечатлений. Уж даже не знаю, кого теперь стоит больше бояться. Или за кого. Не зря мне это рыжее бедствие подсунули, выдав за помощницу? Значит, Алевтина сама все просчитала и выстроила убийства по порядку, но почему-то сама вмешаться не смогла. Наверняка кому-нибудь из других творцов проспорила. Потом ждала, надеясь, что все рассосется. Этого не произошло, и тетушка решила, как обычно, действовать чужими руками. Крайним оказался я.

Зная свои особенности и возможности, я готов смело утверждать, что припекло ее сильно, раз уж она решилась использовать такой серьезный козырь (мания величия довольно мурлыкнула) как мое обещание. И припекло Алив не что-нибудь, а угроза жизни этой девчонки, иначе она выдернула бы меня давным-давно, сразу, как проиграла спор, а не дожидалась, пока перебьют большую часть старших курсов и выпускников. Хотя не могу представить, чтобы Алевтина могла дорожить чьей-то чужой жизнью. Обычно Пресветлую волнует исключительно ее собственная. А тут прямо нонсенс какой-то!

Реклама: erid: 2VtzqwH2Yru, OOO "Литрес"
Конец ознакомительного фрагмента. Купить полную версию книги.