книжный портал
  к н и ж н ы й   п о р т а л
ЖАНРЫ
КНИГИ ПО ГОДАМ
КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЯМ
правообладателям
Времена года 3. Бастион

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Alea jacta est1

Глава 1. Ушедший поезд


image

Столичный воздух был пропитан влагой от прошедшего ночью дождя, но тучи, давшие слабую и кратковременную надежду на отступление, вновь затягивали небо, и раскаты грома, то и дело встряхивали душный воздух, застывший в ожидании майской грозы.

Духота просачивалась в кабинет заведующего кафедрой с завидным постоянством, разбавляя запах пыли и старой бумаги, стопками сложенной на его рабочем столе.

– Ну, что ж, – наконец, изрек Леонид Петрович после длительного изучения журнала, – допуск вы получили, но при такой посещаемости вам второй курс не вытянуть. Вы же это понимаете?

Мира оторвала взгляд от вмятины на браслете, оставленной зубами королевской гончей. "Улепетывать от гончих и то было не так стыдно, как сидеть здесь" вскользь подумала она. Сессия была на носу, а она только-только сдала последний зачет, с боем вырвав допуск к экзаменам.

– Понимаю, – вслух сказала она. – А стипендия… – Она закусила губу. – Сохранится?

– Решение будет приниматься после сессии, – поправив очки с толстыми линзами, сползшими на нос, ответил завкафедры. – Так что, идите и готовьтесь к экзаменам. И помните, Мирослава, что ваше будущее в ваших руках.

Посмотрев на свои руки, от запястья до локтя обтянутые цельными, металлическими пластинами бронзового цвета, Мира сдержала ироническую улыбку, выдавив вместо нее сдержанную, и вышла из кабинета с крепнущим ощущение, похожим на то, которое возникает, когда посреди улицы на тебя неожиданно гадит пролетающая птица, то есть очень неприятным.

На улице пахло дождем. Студенты, как известно, весело живущие от сессии до сессии, суетливо пробегали мимо, досдавая недостающие для допуска курсовые и зачеты.

Присев на ступеньки учебного корпуса, Мира достала из тяжелой сумки, ремень которой надавил ей плечо, расписание экзаменов и сосредоточенно изучила его.

"Все не так плохо, как кажется" приободрила она себя, вновь и вновь пробегая глазами по предметам, которые были вынесены на летнюю сессию.

Конспекты и учебники у нее были, мозги, вроде, тоже, так что единственное, что ей было нужно, это тишина и покой. "Мечтать не вредно" не весело подумала она.

Спрятав расписание обратно в сумку, Мира поправила растрепанную косу и с интересом посмотрела на девушку, грациозно пересекающую улицу под многочисленные взгляды представителей сильного пола, стук каблуков которой и привлек ее внимание.

Вот, казалось бы, все в той девушке было прекрасно – и длинные, стройные ноги, и тонкая талия, и высокая грудь, и зовущая улыбка на красивом лице, но ни один обращенный на нее взгляд так и не подкрепился хоть каким-то действием со стороны парней.

Кто-то предпочел просто смотреть вслед, кто-то отвернулся, кто-то кинул ей в спину пошлую шутку, над которой рассмеялись товарищи, а кто-то, проводив взглядом, вернул внимание своей подруге.

И тогда Мира впервые задумалась о предпочтениях и доступности: люди тянутся к тому, что действительно им нравится, к тому, что лучше, или же делают выбор в пользу доступного и неприхотливого, потому что так проще?

Раскаты грома снова встряхнули столичный воздух, напомнив о неизбежно надвигающейся грозе. Зонтика у нее не было и, дабы не испытывать шаткую удачу, в которую, в общем-то, она и не особо верила, Мира поспешила на остановку, надеясь до начала грозы успеть зайти в магазин.

Автобус как раз подъезжал. В такое время он был почти пустым, и его двери охотно открывались для немногочисленных пассажиров, как и она спешивших проскочить по своим делам до дождя.

Мира ускорила шаг, ведь интервал между автобусами не в час пик был огромным. Пробегавшая мимо черная, лохматая собака с тянувшимся за ней поводком зацепила ее хвостом.

Она на автомате схватила поводок, чтобы удержать собаку, рвавшуюся к проезжей части, и, прежде чем ей в голову пришло, что собака могла утащить ее за собой, поводок опасно натянулся вместе с ее рукой.

Корпус тела потянулся следом, и Мира, почти представив себя на месте Мэри Поппинс2, только без зонтика и без взлета вверх, почувствовала на талии чью-то руку, крепко удерживавшую ее на земле.

Шершавая ладонь, уверенно пронзившая статическим разрядом, накрыла ее руку, державшую поводок, и потянула на себя.

– Стой, девочка! Ко мне! – Натяжение поводка ослабло, и собака, передумав соревноваться с машинами, с лаем подбежала к хозяину. – Вы в порядке? – спросил он, выпуская Миру из спасительных полуобъятий.

Проводив досадным взглядом, отъезжавший автобус, Мира развернулась к хозяину собаки – двухметровому шатену с сексуальной сережкой в левом ухе, волосы которого были собраны под резинку, а суровая борода скрывала почти все лицо.

Несмотря на духоту, он был в бледно-голубой рубашке с длинными рукавами, красиво облегавшей его мускулистый торс, по которому можно было смело изучать строение мышц, настолько внушительно они бугрились под тонкой тканью, остро будоража девичью фантазию.

Классические брюки с толстым ремнем, соблазнительно обвивавшем крепкие бедра, не менее эффектно подчеркивали длинные, накачанные ноги, а выпуклость ширинки невольно вызывала уважение.

Глаза цвета расплавленного серебра с нескрываемым интересом смотрели на нее, пробегая по ногам, короткому белому платью в синих цветочках, так не кстати съехавшему вниз на груди.

Люся, ее лучшая подруга, уже бы растаяла только от одного его баритона, но Мира, заряженная негативом с самого утра, вовсе не собиралась спускать бородатому гиганту ни пропущенный автобус, ни пренебрежительное отношение к собственной собаке, ведь с такими мускулами, как у него, невозможно было поверить в то, что он не удержал ее на поводке, а вот в то, что отвлекся на какую-нибудь цыпочку – запросто.

– Почему вы не следите за своей собакой? – напустилась она на бородача, опешившего от ее напора. – А если бы она под машину попала? Или вы думаете, что хоть один из всех тех придурков, что здесь гоняют, остановился бы? Да ее бы даже не заметили!

– Простите, – растерянно захлопал он густыми ресницами, – обычно Лайла так не делает, то есть не убегает. Я…

– Следите лучше за своим животным, – перебила Мира, потрепав за уши обвивавшуюся вокруг ее ног собаку. – Она живое существо и ее нельзя заменить, как подушку, – поучительно добавила она.

Бородатый гигант и его собака дорого обошлись ей, мало того, что пропустившей автобус, так еще и вынужденной пройти пешком две остановки, чтобы не терять еще больше времени в ожидании следующего.

Для полного счастья попав еще и под проливной дождь, как назло поливший, как только она вышла из магазина, грязная, мокрая и уставшая, взявшая исключительно напором дорогу через заброшенную стройку, она наконец-то, нырнула в подъезд четырехэтажного дома, расположенного в районе аэропорта, гудящего да шумящего сутками напролет.

Поднявшись на второй этаж, Мира с тоской взглянула на дверь квартиры, в которой она жила раньше. Внутри неприятно царапнули воспоминания о лучшей подруге. Как же ей ее не хватало!

Правев пальцами по мокрым волосам, она грустно вздохнула и, подняв пакет с продуктами, пошла дальше.

После ухода Люси и расставания с Женей, ей пришлось отказаться от той квартиры и снять однушку этажом выше. Состояние ее было гораздо хуже, а цена не намного ниже, и для Миры, пожалуй, было бы разумнее переехать в общагу, но этого она сделать не могла по одной простой причине, имя которой было Валера.

Серый страж появлялся в ее жизни, чтобы исчезнуть, и вновь вернуться, чтобы снова исчезнуть. Получая приказы, он уходил иногда на ночь, иногда на двое суток, иногда на недели, возвращаясь то нереально уставшим, то простуженным, то пьяным в стельку, то серьезно раненным.

Мира, быстро оставившая идею переселения в общагу, со всей любовью, заботой и терпением, на которые только была способна, выхаживала его днями и ночами, пропуская занятия, чтобы он снова мог уйти в другой мир, оставив после себя лишь смятую постель, остывающий поцелуй на губах и не отпускающий страх, что в один прекрасный день он и вовсе мог не вернуться, и она никогда не узнала бы, жив ли он вообще или же погиб на службе у братства.

"Как романтично!" с томным вздохом скажите вы. Да, это было чертовски романтично, но, как и в любой бочке меда, конкретно в этой была внушительная ложка дегтя.

Повернув ключ, Мира вошла в квартиру, и чуть не выронила пакет при виде потекшего мусора, стоявшего в коридоре, который она забыла вынести утром. На кухне капала вода из не до конца закрученного крана, и ей так и слышался звон монеток, падающих вместо капель в прорву под название "счетчик".

Валера даже не шелохнулся, не в силах оторваться от телевизора, который, разве что дедульки и бабульки продолжали смотреть, и дивана, на котором он валялся не бритый и в одних штанах, как делал вчера, и позавчера, и вообще в течение последней недели, которую был дома.

"Простая" жизнь, про которую он так любил разглагольствовать и, к которой он привык, сводилась даже не к существованию по принципу "что вырастил, то и съел", а к еще большему минимуму, то есть к приказам. Без них его мало, что волновало.

Бывая в других мирах, он пользовался гостеприимством тех, кого традиции обязывали предоставлять стражам еду и кров на ночь. За неимением таковых, он спал в любой лачуге, ел свой паек или же ловил какое-нибудь мелкое животное.

Мира же, жизнь которой состояла из учебы, быта и счетов, жила в мире, где всем правили деньги, и без них рассчитывать на чье-то гостеприимство не приходилось, как и не приходилось рассчитывать и на Валеру.

Если бы она посреди ночи сказала ему, что во дворе чудовище, он бы лениво, но все же пошел хотя бы посмотреть, что там, но стоило ей попросить его прочистить раковину на кухне, как он тут же выходил из себя, мол, что эта за раковина такая, что ее нужно прочищать.

И все бы ничего, ведь Мира всегда знала, что он такой и никогда не питала иллюзий, что он изменится, но в последнее время ей все чаще хотелось спросить у вселенной: когда любовь, забота и терпение стали ее безусловными и непоколебимыми обязанностями?

– Валер, я дома.

– Привет, василек, – промурлыкал страж, переключая каналы. – Осторожней, там мусор течет, – как ни в чем не бывало, добавил он.

– Я заметила, – буркнула она себе под нос, проходя на кухню.

Поставив сумку и пакет с продуктами на стол, Мира помассировала натертое ремнем плечо и закрутила воду, стойко проигнорировав забитую грязной посудой раковину, которая к тому же еще и не сходила.

А вот что она проигнорировать не могла, так это сгоревшую кастрюлю, благоухающую гарью на залитой печке. Рядом валялась пустая упаковка из-под пельменей, предназначенных на ужин, причем, на двоих.

– Опять макароны! – разочарованно выдохнул Валера, проверяя содержимое пакета. – Василек, я, конечно, понимаю, что вся твоя фантазия исчерпывается ночью, – муркнул он, прижимаясь к ее спине и ныряя шаловливыми пальчиками под платье, – но, может, дадим макаронам выходной и закажем пиццу?

– А платить за пиццу ты чем будешь? – усиленно сражаясь с подступавшим раздражением, спросила Мира.

– Натурой принимаешь? – муркнул он, оттягивая край трусиков.

– Доставщик точно не принимает.

– Ты опять за свое! – Валера дернулся и оттолкнул ее. – Снова начинаешь капать мне на мозги и портить настроение!

– Ну, прости, Валера, что я не могу выполнять все твои капризы, – не осталась она в долгу, поправляя платье. Меньше всего ей сейчас хотелось ругаться, но спокойствие и сдержанность, которыми она когда-то славилась, давно остались в Осени. – Мне и так пришлось уже не раз просить деньги у родителей, а работать я смогу пойти не раньше, чем сдам сессию. – "Если такое вообще случится" добавила она про себя.

Стипендия была крошечной, а деньги, которые оставила Люся, и которые Мира нашла вместе с запиской-инструкцией, на что их лучше потратить, на следующее утро после ухода подруги, давно закончились, а попрошайничать у родителей вроде было и нормально в ее возрасте, но вроде и как-то стыдно, ведь они не знали, что расходы она теперь не делила с Люсей, Женей и Эдиком, и, наверное, думали, что она вкушает все прелести студенческой жизни.

После сессии она не планировала возвращаться домой, а собиралась устроиться на работу в столице, в которой даже минимальная зарплата была выше средних заработков в ее родном городке. Да и здесь было проще жить с Валерой, который мало того, что в принципе не умел вести себя тихо и спокойно, так еще и мог в любой момент преподнести сюрприз в виде раны или еще чего-нибудь. Не под кроватью же его было прятать в родительском доме.

– Деньги! Работа! Сессия! – перекривлял страж. – Зачем тебе это вообще нужно?

– Так устроена жизнь, Валер, – устало ответила она, уже давно сбившись со счета, сколько раз она ему это говорила. – Счета не оплачиваются сами, мусор тоже сам не выносится, и холодильник сам, увы, не наполняется. Для этого нужны деньги, а их еще нужно заработать, а чтобы их заработать, нужно что-то из себя представлять, что-то предлагать на рынке труда, понимаешь?

– Нет, не понимаю! – рявкнул он. Глаза цвета моря перед бурей наполнились тучами. – У тебя есть браслеты, и твоя жизнь не ограничена даже вечностью!

– А жить мне эту вечность на что? – в свою очередь повысила голос Мира. – Вечность побираться? Или, может, к ним прилагается и вечное насыщение? Так по тебе, вечно голодному, этого не скажешь!

Взгляд стража погас, и на Миру тяжестью планеты обрушилось чувство вины. Зачем она так сказала?! Ну, голоден он всегда, и что? Он ведь больше времени проводит на своих проклятых заданиях, чем дома с ней, и кто знает, чем он там питается, и вообще!

Виновато опустив глаза, Мира провела рукой по мокрым волосам, и устало выдохнула. Если бы такой разговор был первым, было бы еще пол беды, но он был далеко не первым, и молниеносно, а порой и вовсе без видимой на то причины, менявшееся в последнее время настроение Валеры все больше наталкивало Миру на мысль, что отношения с ней его тяготили так же, как и служба, давно ставшая для него обременительной рутиной.

Раньше она думала, что их отношения будут проходить проверку на прочность братством и заданиями, но по факту они трещали по швам всего лишь из-за повседневных, бытовых мелочей. И вот, как латать эту дырку, она просто не знала.

Мира вплотную подошла к стражу и ласково погладила многочисленные шрамы, покрывавшие его грудь и живот.

– Прости, что я не могу быть другим, – хрипло выдохнул Валера, настроение которого совершило очередной скачок. Он прижал ее к себе, и море эмоций, бушевавшее в нем, захлестнуло Миру новой порцией вины.

– Я не хочу, чтобы ты был другим, – шепнула она ему на ухо. – Я люблю тебя таким, каким ты есть, и таким же тебя принимаю.

– А знаешь, – гортанно произнес он, спустившись по спине на ее ягодицы и с чувством сжав их, – кое-кто действительно очень хочет, чтобы ты его приняла.

– Я почувствовала, – усмехнулась Мира.

Ловко справившись с платьем, полетевшим куда-то прочь вместе с нижним бельем, он, как и всегда страстно припал к ее груди, оставляя на сосках французские поцелуи, и она застонала, чувствуя глубокое погружение его горячего члена, сопровождавшееся голодными, резкими движениями.

Так закончилась еще одна ссора и, хотя, они не решили проблемы, а просто завуалировали их сексом, Мира приняла душ и, с легким сердцем собрав небольшую дорожную сумку, вынесла ее в коридор.

Поездку к родителям она планировала давно, и теперь, когда произошла еще одна ссора, она возлагала надежды на то, что пара дней по отдельности, пойдут им обоим на пользу.

Спрятав билет на поезд в карман джинсовых шорт приятного голубого цвета, Мира накинула поверх белой спортивной майки длинную, вязаную сине-голубую кофту.

– Только не спали квартиру, пока меня не будет, – строго, но с улыбкой, сказала она.

– Постараюсь, – усмехнулся страж, заправляя светлый локон ей за ухо. – "Налево" не ходи там, – добавил он, скорчив угрожающую мину. – Узнаю – отшлепаю!

– Не узнаешь, не переживай, – ответила Мира и, сочно поцеловав Валеру, взяла сумку и вышла из квартиры.

В идеале он должен был взять ее сумку и проводить до вокзала, ведь час был поздний, а при ней были и документы, и деньги, но, не услышав такого предложения, Мира нисколько не обиделась. Она не требовала и не ждала от Валеры того, чего он дать ей не мог.

При этом она совершенно не относила себя к тем девушкам, которые просто, чтобы быть, так сказать, при штанах, соглашались на все и все терпели. Любовь ведь по определению это и значила, а разумные пределы каждый уже сам для себя определял.

Ожидая подачи поезда, Мира думала про подругу. Перед уходом в Осень, Люся обещала найти способ связаться с ней, но, по прошествии семи месяцев, этого так и не произошло.

Она неоднократно просила Валеру разыскать ее, и даже была готова пойти вместе с ним, но страж был то завален работой, то ранен, то еще что-то, и ей оставалось лишь надеяться, что Руслан не даст Люсе, неприятности за которой всю жизнь ходили по пятам, попасть впросак, тем более в чужом и незнакомом для нее мире.

"Зря я ее отпустила " в который раз с горечью подумала Мира, перебирая пальцами край вязаной кофты.

Вздрогнув от гудка прибывавшего поезда, Мира достала из кармана билет, но какого же было ее удивление, когда она обнаружила, что номер платформы был правильным, а вот номер поезда не совпадал. Более того, она приехала вообще не на тот вокзал.

– Дерьмо же! – выругалась она, посмотрев на часы.

Даже если бы она разорилась на такси, на поезд все равно не успела бы, и потраченные на билет деньги по любому помахали бы ей ручкой.

Закинув на плечо, вдруг ставшую очень тяжелой, дорожную сумку, Мира поплелась к выходу. По крайней мере, Валера будет рад, что она никуда не поехала.

Торопливо сойдя с автобуса, Мира плотнее запахнулась в кофту и свернула к заброшенной стройке, как никогда прежде, показавшейся ей уродливым чудовищем, ожидавшим подходящего момента, чтобы напасть.

В затылок уперлось колющее ощущение чьего-то взгляда, и она поежилась. Давненько такого не случалось, но оборачиваться Мира не стала, лишь ускорила шаг, стремясь скорее преодолеть темный участок размытой дождем дороги.

Оставив грязь и колющий взгляд за углом, она ступила в тусклые отблески дворовых фонарей и, улыбнувшись, остановилась, заметив Валеру, выносившего мусор.

Следом за ним из подъезда выпорхнула их пышногрудая соседка с татуировкой стрекозы на шее. Именно от ее громкой музыки сотрясалось все в квартире, еще когда они с Люсей и мальчишками еще снимали двушку, и сейчас, когда Мира уже жила с Валерой в однушке, аккурат через стенку с любительницей рока.

Сколько она не пересекалась с ней, каждый раз девушка смотрела на нее так, будто та украла у нее что-то. Мире даже иногда казалось, что соседка специально громко включала музыку, чтобы хоть как-то досадить ей.

Конечно, это могло показаться смешным, и, в общем-то, Мира не воспринимала девушку всерьез, но вот сейчас, когда последняя, как будто зная, что ее нет дома, обвивалась вокруг Валеры, как змея, она почувствовала прилив раздражения.

И все бы ничего, ведь не попасть под шарм и обаяние стража было просто невозможно, и Мира неоднократно замечала, как эти его качества действовали на женщин, вот только сегодня, когда ее не должно было быть здесь, шарм и обаяние стража уверенно шли вперед и на его лице играла знакомая лукавая улыбка, а рука игриво заправляла девушке за ухо прядь крашеных, красных волос.

Улыбка сползла с ее лица. Обида и разочарование, которые она почувствовала, наблюдая за развернувшейся сценой, разлились по телу, как кислота, обжигая каждую клетку и каждый нейрон. И, хотя разум говорил ей, что это всего лишь улыбка, всего лишь жест рукой, во рту все сильнее ощущался горький привкус от того, что те улыбка и жест предназначались не ей.

Отступив за угол заброшенной стройкой, Мира сбросила на землю дорожную сумку и, облокотившись на стену, запустила пальцы в волосы, пытаясь обуздать бушевавшие в ней чувства, упрямо не желавшие приводиться в порядок.

Охваченная эмоциями, она не услышала шагов, не услышала металлического скрежета, не услышала шуршания плотной водоотталкивающей ткани плаща человека, неторопливо подходившего к ней, и, только когда жар браслетов, вспыхнувший на ее руках, вернул ее в реальность, краем глаза она заметила слева от себя движущуюся тень.

Жар браслетов стал еще сильнее, и рукоять меча коснулась ее ладони. Человек в плаще увернулся от смертоносного лезвия, в холостую рассекшего воздух в сантиметре от его безжизненного лица.

Перехватив ее руку, в которой был зажат меч, он дернул Миру на себя и коленом ударил в живот. Дыхание перехватило и перед глазами все потемнело. Меч со звоном выпал из ее руки.

Человек в плаще одной рукой схватил ее за горло и, подняв вверх, прижал к стене. В другой его руке блеснуло широкое лезвие ножа.

– Привет из Осени, – таким же безжизненным, как и его лицо, голосом произнес он.

Брыкнув ногами, Мира попала ему в пах и, хрипло рыкнув, он выпустил ее. Бедро взорвалось адской болью и кусок битого кирпича, на который она упала, окрасился кровью.

– Валера! – крикнула она, снова сжимая рукоять меча. – Валера!

Человек в плаще легко выбил меч ногой и, схватив ее за волосы, снова ударил, но на этот раз в висок.

Новая волна боли закружила Миру, как карусель. Она даже не почувствовала, какой холодной была земля, на которую она снова безвольно рухнула, когда он выпустил ее волосы.

Человек в плаще навис над ней с занесенным в руке ножом. Браслеты раскалились вновь, и она рефлекторно сжала рукоять меча, хотя и понимала, что поднять его не сможет.

Темные пятна танцевали перед глазами, и она едва видела, как над нависшим над ней человеком мелькнуло что-то блестящее и горячие капли крови упали ей на лицо.

"Валера" с облегчением подумала она и провалилась в темноту.

Глава 2. Добро пожаловать в Бастион


image

Жаркие лучи полудневного солнца ласково падали на ее грудь и лицо, проскальзывая через развевавшуюся от теплого ветра занавеску. Постель была мягкой и приятно шуршала, пока Мира, вдыхая аромат свежей травы и цветущей акации, потягивалась.

И все вроде бы в этой идеалистичной картине было правильным, за исключением, разве что всего: диван в однокомнатной квартире был жестким и скрипучим, единственными ароматами, которые можно было впустить через окно, были бензин и вонь прорвавшей неподалеку канализации, ну, а солнце никогда не заглядывало к ним, так как окна квартиры выходили на север.

Припомнив события, предшествующие ее пробуждению, Мира приготовившись к худшему, открыла глаза.

Размытое солнечными лучами зрение сфокусировалось на человеке, сидевшем на стуле, и его она узнала сразу, как и сразу поняла, кто он и где именно она находилась.

Вместо бледно-голубой рубашки на нем была белая, с закатанными по локоть рукавами, открывавшими плотно сидевшие на мускулистых руках бронзовые браслеты, а вместо классических брюк были серые с черными подтяжками штаны, заправленные в высокие черные сапоги.

Неизменными в двухметровом шатене были только суровая борода, скрывавшая большую часть лица, уже не казавшаяся ей сексуальной сережка в левом ухе, волосы, собранные под резинку и глаза цвета расплавленного серебра, с нескрываемым интересом смотревшие на нее.

– Ты Клим, – хрипло произнесла она. Адреналин ударил в кровь. Мышцы напряглись до боли, а ладонь крепко сжала услужливо предложенный браслетом нож с изогнутым, как коготь, лезвием.

А ведь Руслан предупреждал, что он не забудет о ней и, что рано или поздно, использование браслетов, о котором он мистическим образом всегда знал, ей аукнется. Так и случилось.

Командир стражей даже не шелохнулся, лишь кинул беглый, оценивающий взгляд на нож.

– Я тебе не враг, – ответил он ровным баритоном.

– Но и не друг, – возразила Мира, до побеления костяшек сжимая нож.

Командир стражей, о котором она не то, чтобы слышала что-то плохое, но и не слышала ничего хорошего, представлялся ей совсем не таким, как человек, что сидел на стуле напротив нее, но то, что он оказался другим, вовсе не означало, что угрозы, которую он потенциально мог для нее представлять, не существовало.

– Дружба не любовь с первого взгляда, – все также ровно ответил командир.

Борода, от одного вида которой по Мире пробегали мурашки, не давала ей возможности в полной мере оценить его настрой, но, рассудив, что если бы он хотел ей что-то сделать, то не стал бы спасать ей жизнь или сделал бы что-то, пока она спала, Мира расслабила ладонь, и нож послушно нырнул обратно в браслет.

Глаза командира одобрительно сверкнули.

Привстав, она бегло осмотрелась, стараясь не выдать волнение. В залитой солнцем комнате с узкой кованой кроватью, небольшим камином напротив арочного окна, маленькими столом и тумбочки, и ее грязной, дорожной сумки, поверх которой лежала вязаная кофта, кроме нее и Клима никого не было.

– Почему я здесь? – спросила она, осторожно спуская ноги на пол. Правое бедро, с внешней стороны украшенное внушительной гематомой с узором воспаленных царапин, протяжно заныло. "И где Валера?" со страхом добавила она про себя.

– Ты звала, и я пришел, – ответил Клим, в упор посмотрев на нее. "Я звала, но не тебя" с горечью подумала Мира. – Тебе нужна была помощь, поэтому я отнес тебя сюда. – "Как будто больше некуда было" скептично добавила она.

Про Валеру он даже не упомянул, но ответ на вопрос, который она так и не задала, сквозил между строк: Валеры здесь не было.

Он не слышал ее криков, он не пришел ей на помощь – поэтому она была здесь и, какую бы сделку Валера не заключил с командиром, чтобы ее не трогали, было уже неважно, потому что в Бастионе, месте, откуда не возвращались, с Климом она была один на один.

– Кто это был?

Перед глазами всплыло безжизненное лицо человека в плаще. На коже вспыхнули капли его горячей крови. Она провела рукой по лицу, но ничего засохшего не ощутила. Видимо, ее стерли с нее, как и обтерли кровь с ее бедра.

– Наемник. Из Осени, – ответил командир, не сводя с нее теперь уже задумчивого взгляда, от которого у Миры внутри все переворачивалось.

– Да уж, привет из Осени он мне очень оригинально передал, – заметила она, проводя рукой по спутанным волосам.

Слова благодарности за спасение ее жизни никак не шли с языка, и она не придумала ничего лучше, как тактично промолчать об этом.

– Тебе нужно поесть, – в приказном тоне произнес Клим, прерывая ход ее мыслей. Встав со стула, он придвинул к ней ее синие кеды.

Есть ей не особо хотелось, а вот пить хотелось страшно. Проглотив недовольство от его приказного тона, Мира зашнуровала кеды и поднялась. В висок ударила острая до тошноты боль. Голова закружилась и она покачнулась.

Клим бесцеремонно подхватил ее на руки и уверенно двинулся к двери.

– Отпусти! – извиваясь, как рыба, выброшенная на берег, не менее приказным тоном потребовала она. "Что ж за привычка такая у стражей руки распускать?" возмущенно подумала она.

Страха перед Климом она не испытывала, а вот неприязнь, тщательно укорененная в ней стараниями Руслана и Валеры, могла в любой момент вырасти. Одна только его жуткая борода этому уже поспособствовала.

Командир стражей остановился в двух шагах от двери и растерянно заморгал. "Не привык, чтобы ему приказывали" отметила про себя Мира.

– Поставь меня, я сама могу идти, – делая упор на каждом слове, добавила она.

– Уважаю твое желание быть независимой, но, боюсь, ты просто не сможешь идти сама, – спокойно возразил он, глядя на нее сверху вниз.

– Пусти! – повторила Мира, с вызовом отвечая на его взгляд. Может, он и был командиром для кого-то, но точно не для нее.

С сомнением вздернув одну бровь, Клим сделал так, как она хотела, и, поставив ее на пол, немного отошел.

Гордо поправив задравшуюся майку, Мира с присущим ей достоинством сделала шаг и чуть не закричала от боли, пронзившей правую ногу от пятки до тазобедренного сустава. В глазах потемнело и, в поисках опоры, она схватилась за так вовремя подставленную крепкую руку командира, отреагировавшую на ее прикосновение статическим разрядом.

– Я же говорил, что сама не сможешь, – сказал он без намека на самодовольство или злорадство. – Раз не хочешь, чтобы тебя несли, хотя бы держись за меня.

Мира поджала губы, одаривая командира неприязненным взглядом, но выбор был у нее невелик: или остаться в комнате и вымаливать воды, что само по себе претило ее гордой и независимой натуре, или же принять его помощь.

Она выбрала второй вариант и позволила ему поддерживать себя за талию, стойко выдерживая статические разряды, уверенно жалившие ее даже сквозь ткань майки.

С горем пополам преодолев бесконечную, каменную лестницу, Клим усадил ее на лавку за один из длинных, деревянных столов и, пока он ходил за едой и водой, Мира с интересом осматривалась.

Большой камин в конце зала и подвешенный по центру канделябр с десятками толстых свеч впечатляли простотой и духом старины, неуловимым образом придавая залу уютную, романтическую атмосферу даже при дневном свете.

Сам же центральный зал с высокими готическими окнами с витражами с изображениями времен года, готическими дверями, розетками, различными резными и коваными элементами напоминал католический храм, невольно навевая сравнение с Собором Парижской Богоматери, а также вопрос: какая роль была у Клима – Фролло или Квазимодо3.

– Ты следил за мной? – как можно непринужденнее спросила Мира, нарушив затянувшееся молчание.

Эта мысль пришла ей в голову почти сразу, как она узнала, кто он. Уж больно подозрительной показалась ей их встреча возле остановки и то, что он так вовремя пришел ей на помощь. А еще припомнилось колющее чувство постороннего взгляда на затылке, которое она приписывала Валере, но которое имело место даже после того, как они вернулись из Осени и стали жить вместе.

– Присматривал, – к ее удивлению не стал отрицать командир, обдавая расплавленным серебром задумчивых глаз. – Жанна славится не только любовью к своим фрейлинам, но и мстительностью, а руки, уж поверь, у нее длинные. Да ты и сама в этом убедилась.

Жанна – королева Осени, от которой ей удалось дважды сбежать, была помешана на молодости, и Мира, как носитель браслетов стражей, дарующих вечную молодость и жизнь, могла стать для нее нескончаемой батарейкой, настолько желанной, что она готова была пойти на очень многое, чтобы ее заполучить, но, видимо, уязвленное королевское "я" пересилило стремление к молодости, раз она решила послать наемника, чтобы убить ее.

– И давно? – будничным тоном уточнила Мира, переминая в руках еще теплую горбушку хлеба.

На самом деле ей хотелось спросить "зачем?". Очевидно, что командир стражей о ней не забывал и, конечно же, знал, что она состоит в отношениях с Валерой, но, если он знал про последнего, то зачем присматривал сам? И почему Валера не упоминал ни разу, что Жанна могла послать кого-нибудь за ней? Или он сам не знал? Или же знал, что Клим присматривал за ней?

Последнее Мира сразу откинула. Валера слишком недолюбливал командира и, если бы он знал, что тот обтирается рядом, то она даже и представить не могла, что бы было, но, учитывая буйный характер Валеры, хорошего бы точно ничего не было.

А еще ей было интересно, многих ли наемников командир стражей лично не подпустил к ней.

Взгляд Клима приобрел еще более задумчивый оттенок. Подперев бородатый подбородок рукой, отвечать он не спешил, и Мире стало ясно: присматривал он давно и не подпустил многих.

Разорвав зрительный контакт, Клим повернул голову в сторону дверей, в которые буквально через минуту вошел не менее крупный, чем сам Клим, страж с большим арбалетом на плече в таких изящных круглых очках в тонкой оправе, что не сравнить его с Пьером Безуховым было просто невозможно.

Затаив дыхание, Мира настороженно наблюдала, как незнакомый страж подходит к столу. Потенциально здесь все были не-друзьями, и она должна была быть готова ко всему.

– А вот и она! – Грохнув арбалет на стол, он кинул на командира выразительный взгляд. – Легенда Осени! – Взяв Миру за руку, он манерно поцеловал ее тыльную сторону. – Кстати, – не выпуская ее руку, обратился он к Климу, – я как раз оттуда. Награда за прекрасную Мирославу достигла небес. Простите, – он снова повернулся к ней, – как невежливо с моей стороны говорить о присутствующих в третьем лице, да еще и не представившись. – Громила, наконец, выпустив ее руку, поклонился. – Владимир.

– Это мой брат, Мира, – пояснил Клим, возвращая ему не менее выразительный взгляд. – Моя правая рука и философ по совместительству, – саркастично добавил он, чем вызвал у нее легкую улыбку. По ходу, брат для командира был, как для нее Люся, то есть очень близким, но периодически раздражающим.

Однако она не могла не обратить внимание на то, что с братом они были очень мало похожи. "Возможно, они братья только по одному из родителей" подумала Мира.

– О вас слагают легенды в Осени, – сверкая любопытством сквозь стекла очков, тем временем заметил Владимир, потесняя брата и присаживаясь напротив Миры.

– Ты это уже сказал. – Клим недовольно подвинулся. Судя по голосу, ему не нравилось внимание брата к гостье.

– Блондинка-воительница из другого мира, дважды сбегавшая от королевы, – мечтательно растягивая слова, продолжал он, игнорируя брата. – Скажите, а это правда, что вы лично надругались над ее париком и в конце сожгли его? – с нескрываемым восторгом спросил он. Клим также заинтересованно-вопросительно сверкнул глазами в ее сторону.

Мира, удивленная не столько вопросом, сколько словом "легенда", по очереди посмотрела на братьев.

– Ну, насчет "надругалась" – это слишком сильно сказано, – ответила она, припоминая свой первый побег из Осени. – Я всего лишь пару прядей отрезала, а вот сожжение вышло случайно, – честно призналась она.

– Восхитительно! – весело рассмеялся Владимир, снова взяв ее за руку. – Ох, и досталось же ему?! – воскликнул он, рассматривая вмятину на левом браслете. – Это как же вышло?

– Королевская гончая вцепилась, – ответила Мира, пытаясь незаметно вернуть себе руку.

– Тебе повезло, что браслет выдержал. Челюсти у гончих будь здоров, – вставил Клим, оценив повреждение на браслете.

– А скажите, Мирослава, вы к нам надолго? – не сдавался Владимир, удерживая ее руку. – Я бы с удовольствием послушал о ваших приключениях, так сказать, от первоисточника, а то слухи, знаете ли, во многом преуменьшают ваши подвиги, – добавил он, подмигнув.

– Не уверена, что длительность моего пребывания здесь зависит от меня, – осторожно заметила она, искоса глянув на командира, снова задумчиво поглаживающего свою жуткую бороду.

– Найди лучше бальзам от отеков и оставь его в комнате Миры, – изрек последний, поднимаясь со скамьи.

– В ту, что напротив твоей или слева от нее? – елейным голосом уточнил Владимир с таким видом, как будто знал большой-большой секрет командира.

– В ту, что справа, – спокойно ответил Клим и протянул Мире руку. – Прогуляемся?

Мира прохладно посмотрела на предложенную руку, от запястья до локтя покрытую бронзовым браслетом, по сравнению с которым ее браслеты напоминали фольгу из-под конфет.

Не понравились ей и приказные нотки, вновь скользившие в его голосе, и прямой уход от ответа. Не нравилась ей и его сдержанность, наталкивающая на не самые позитивные предположения о том, что же за ней скрывается. Не нравилось ей и ощущение шаткости его позиции, словно он и сам не знал, что с ней делать.

Проигнорировав его предложение, Мира поднялась и, стряхнув головокружение, направилась к выходу. Пополам согнется от боли, но как-нибудь обойдется без его помощи. Она не кисейная барышня, которую нужно носить на руках и спасать от всего и вся, потому что она только и может, что глупо улыбаться и томно вздыхать.

Клим проводил ее невозмутимо-задумчивым взглядом и, опустив руку, пошел следом.

Валера говорил ей, что Бастион это крепость, лагерь и дом братства. Но, вопреки восхищению, с которым он о нем отзывался, Мире он представлялся гротескным, однако в нем и в помине не было ничего подобного.

Расположенный на вершине скалы, бывшей когда-то давно вулканом, готический замок с покатой крышей и трехстворчатыми окнами, оплетенными плющом и диким виноградом, величественно и грозно возвышался почти на сто метров над уровнем моря, к которому выходил обширный внутренний двор.

Неприступные двойные стены, укрепленные контрфорсами4, шириной два с половиной метра с многоугольными угловыми башнями со множеством коридоров и ворот, а также глубоким сухим рвом окружали замок с восточной, западной и южной сторон.

К последней примыкала крутая дорога, к которой можно было пройти только через эспланаду5, и ведущая к форштадту6.

Фасад главной башни состоял из ступенчатых изящных аркад и был увенчан высоким ажурным остроконечным шпилем. Фасады самой крепости украшали лишь декоративные карнизы, глухие аркады, скромные маскароны7 и, само собой, бойницы и мерлоны8.

На самой территории, прилегавшей к замку и не менее впечатлявшей размерами, как и сам замок, больше всего выделялась цистерна для хранения воды на случай длительной осады. Немногочисленные постройки самого разного назначения были ненавязчиво разбросаны вокруг нее.

– Все, что ты видишь, мы создали сами, – повествовал Клим, медленно идущий рядом с едва ковыляющей Мирой. – Мы обеспечиваем себя практически всем: пропитанием, – он указал на постройку, рядом с которой неустанно клевали зерно куры, – бытовыми и гигиеническими предметами, – он кивнул на другую постройку, – одеждой и обувью, и даже лекарствами. То, что мы в принципе не можем сделать сами, мы покупаем на деньги, которые выручаем с продажи излишков. Например, шерсти. – Он кивнул на овец, прогуливавшихся вдоль обнесенных частоколом грядок. – Постоянно в Бастионе проживает около сорока стражей. Остальные разбросаны по мирам и собираются здесь в случаях крайней необходимости. У многих из них есть семьи, которые они, по возможности, навещают в свободное от заданий время.

– Разве они их помнят? – удивилась Мира. Валера говорил, что семьи тех, кто вступает в братство, забывают их и при встрече не узнают.

– Те, кто живет в одном из четырех миров, помнит, – ни намеком не выдав реакцию на ее познания, ответил Клим.

– Здесь всегда весна? – спросила она, вдыхая сладкий аромат цветущей акации, возле которой они проходили.

– Нет. Мы находимся на границе миров, поэтому здесь времена года сменяют друг друга, как и в твоем мире.

– То есть время здесь…

– Идет также, – закончил за нее Клим, устремив взгляд куда-то вдаль.

В Осени, в которой Мира была дважды, время шло, если не назад, то с отставанием, и количество дней, проведенных в ней, всегда оказывалось по возвращении намного меньшим, если не вообще совпадало со временем отбытия с возможным отклонением на несколько минут или максимум на час.

Но, раз время в Бастионе шло также, как и в ее мире, в котором ее ждала сессия, то ей было крайне важно знать, сколько командир стражей собирался ее здесь продержать.

– Что со мной будет? – без долгих прелюдий спросила Мира.

Может, ему нравилось ходить вокруг да около, напуская на себя загадочность, то она предпочитала выяснить все и сразу.

Командир повернулся к ней, окутав расплавленным серебром глаз, в которых читалась серьезность и решительность, от которых ей стало как-то совсем уж не по себе. Неудивительно, что именно он был командиром. С таким-то взглядом. Не говоря уже про габариты.

– Видишь надпись? – Она проследила за его взглядом до фасада замка, над входом в который были выгравированы слова: Ab urbe condita, Ad infinitum, Ad libitum. – Это девиз стражей. С латыни он переводятся, как "с незапамятных времен", "до бесконечности", "по собственному желанию". Я не знаю, с какой целью тебе внушили, что я чудовище, – голос его приобрел отзвуки трескавшегося стекла, а глаза неприятно сверкнули сталью, – которое удерживает здесь людей против их воли, но, поверь, это не так. Бастион не тюрьма, и никто, включая тебя, здесь не пленник. – Мира украдкой взглянула на занятых, кто чем, мужчин, с любопытством посматривающих на нее и командира. – Ты сможешь уйти, когда захочешь, и я лично прослежу, чтобы ты вернулась домой целой и невредимой, и чтобы больше никто из Осени тебя не побеспокоил. А браслеты, – Клим кивнул на ее руки, обтянутые от запястий до локтей цельными металлическими пластинами бронзового цвета, – я с тебя сниму. Если ты этого хочешь, конечно.

Мира всматривалась в его глаза, вновь засиявшие на солнце расплавленным серебром, не зная верить ему или нет, но чем дольше она смотрела, тем больше склонялась к тому, что, если у него и были свои мотивы, то их она в упор не видела.

Однако слова командира стражей заставили ее задуматься: если все было так легко и просто, то зачем тогда Валера так старался спрятать ее от него?

Мира отвела взгляд от командира, в глазах которого, как ей показалось, проступил тот же вопрос. Забыв про ногу, она сделала шаг в сторону и покачнулась. И, если бы не Клим, она наверняка бы упала, заработав себе как минимум еще один синяк.

Сквозь тонкую майку прошел статический разряд от его ладоней. Внезапно налетевший ветер раскидал ее волосы ему на грудь. По его суровому, почти сокрытому бородой, лицу побежали тени. Улыбнувшись одними глазами, Клим поднял голову.

Последовав его примеру, Мира тоже подняла голову и, от увиденного ей захотелось ущипнуть себя, настолько сказочным было зрелище в небе.

Десятки крылатых существ плыли по нему, заслоняя солнце, и, резко падая вниз, разноцветными волнами опускались на землю.

– Ах, да, – перекрикивая топот и ржание пегасов, Клим притянул, мягко говоря, ошарашенную Миру ближе к себе, чтобы огромные крылья проносившихся мимо животных не зацепили ее, – наша главная достопримечательность. – Она подняла восхищенный взгляд на командира. – Добро пожаловать в Бастион, Мирослава.

Глава 3. Выбор


image

Остаток дня пролетел быстро. Клим, ограждавший свою гостью одним командирским взглядом от проявлений любопытства со стороны других стражей, поведал ей еще немного из повседневной жизни братства и о том, как мифический летающий конь оказался вовсе не мифическим и вовсе не конем, а кобылой, преспокойно размножавшейся с обычными лошадьми, потомство которых стражи со времен своего образования приручали, и отвел назад в выделенную ей комнату, где ее ждал бальзам от отеков, достаточно быстро снявший боль, заменив ее приятным холодком.

Убедившись, что она поела, что Мира сделала скорее из вежливости, он оставил ей кувшин с водой и ведро на случай других природных позывов, которое она сразу же мысленно заблокировала, ссылаясь на не гигиеничность, антисанитарию и наличие прекрасных кустов прямо под ее окном.

– Моя комната сразу за стеной. Если что-то будет нужно, зови, не стесняйся.

– Спасибо, – поборов неприязнь, выдавила Мира, стараясь придать голосу вежливое звучание. Все-таки он спас ей жизнь, оказал теплый прием, пообещал снять браслеты и отправить домой, а взамен даже благодарности не получил. – За все.

– Не за что, – сдержанно ответил он, как будто даже и не сомневался в том, что она выкажет в итоге благодарность.

– Клим, – окликнула она командира, остановившегося в дверях и повернувшегося к ней в полной готовности выслушать ее. – Ты сказал, что я звала… – Мира замялась, вдруг почувствовав себя глупо.

Он сказал "ты звала, и я пришел". И с чего это она углядела в этом какой-то скрытый смысл? Она звала, хоть и не его, но крик о помощи услышал он и пришел. Так чего еще ей было нужно?

– Забудь, – пробормотала она, потупив взгляд.

– Так и знал, что ты обратишь внимание, – точно угадал он, заправив назад растрепанные ветром волосы, стянутые резинкой. – Клим – это просто прозвище, сокращение от фамилии, а зовут меня вообще-то Валера, хотя я и давно отвык, чтобы меня так называли. Я уже уходил, когда услышал тебя, но не сразу сообразил, что ты зовешь на помощь. Приди я раньше, с твоей ногой все было бы в порядке, – добавил он, кивнув на ее бедро.

Перед глазами возникла картина из прошлого: они с Люсей на кухне старой двушки, рассматривают чашку с кофейным осадком, на котором четко выделяются две большие буквы "В".

"Однако…" подумала она, как-то по-новому взглянув на командира.

– Ладно, отдыхай. – Клим как будто не заметил замешательства на ее лице. – Зови, если что, – напомнил он и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Несмотря на усталость, Мира уснуть не смогла и, вслушиваясь в звучавшие со двора из старых бумбоксов почти никогда не спящих стражей песни Bon Jovi, переваривала события уходившего в глубокую ночь дня.

Когда она впервые узнала про Бастион, то, вопреки рассказам о том, что место то было прекрасным, она представляла его совсем другим – даже не гротескным, а скорее мрачным, спартанским, всем своим видом располагающем к бегству из него.

Однако теперь, пребывая в нем всего лишь сутки, она не могла отрицать, что Бастион очаровал ее своей простотой и какой-то неуловимой правильностью, сквозившей в каждом камне, каждом куске дерева и каждой травинке.

Что же насчет командира стражей, о котором она не то, чтобы слышала что-то плохое, но и не слышала что-то хорошее, то тут Мира терялась, ведь он тоже оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, но все же однозначно сказать, каким же он все-таки был под укрытием своей раздражающей сдержанности и загадочности, которой было пропитано каждое его движение, она пока не могла.

Да и ей это не нужно было, ведь она не собиралась здесь оставаться и узнавать его, и тем более думать над тем, что же могло заставить его пойти на сделку с подчиненным, которая все больше казалась ей весьма и весьма сомнительной.

Посмотрев на бронзовые браслеты, мерцающие даже в темноте, Мира подумала о Валере: думал ли он о ней, искал ли, или, пребывая в уверенности, что она у родителей, уделял больше внимания соседке?

Это предположение неприятно царапнуло ее внутренности. "Да, нет, – сказала она себе. – Валера тот еще мерзавец, но так бы не поступил".

И тут же услужливый, тоненький голосок где-то на задворках сознания напомнил ей о другом важном вопросе: зачем он так старался спрятать ее от Клима?

С самого первого дня ношения браслетов стражей, Мира хотела от них избавиться, но Валера заверил ее, что это невозможно, хотя Руслан и говорил ей, что исключения были.

Вечная жизнь и молодость, которые к ним прилагались вместе с комплектом оружия, о чем он также не сказал сразу, были ей навязаны, и, за неимением вариантов, она это приняла. Лучше было жить так, чем попасть в Бастион и никогда его не покинуть, находясь на вечной службе у братства стражей под командованием злого командира-пленителя. И подумаешь, последний оказался вовсе не таким, как и все остальное.

И вот тут снова включился услужливый, тоненький голосок и высказал свое мнение, которое, увы, не было лишено смысла: Валера хотел, чтобы браслеты были на ней, чтобы она оставалась вечно молодой, вечно любящей, вечно ждущей его, вечно готовой приласкать и приголубить, вечно думающей, что их нельзя снять и что он и только он спас ее от кровожадного Клима, жуткого Бастиона и не менее жуткой участи в качестве стража, принужденного вечно нести службу на границе четырех миров, в которых времена года никогда не сменяли друг друга.

– Как же так, Валера? – с болью в голосе шепнула она в подушку. К горлу подступил горький комок. Почему он так поступил? Почему взял на себя право лишить ее выбора?

Шершавый язык с чувством прошелся по ее лицу, оставляя влажный след. Холодный нос ткнулся в шею, и сорок килограммов лохматого счастья навалилось на грудную клетку.

– Лайла! – простонала Мира. Кажется, ей только-только удалось отключить мозг и уснуть, а ее личный будильник настойчивым лизанием уже оповещал ее о том, что солнце встало. – Как же у тебя воняет из пасти! – Она безуспешно попыталась увернуться от проявлений расположения. – Твой хозяин не пробовал тебе зубы чистить?

– Пробовал, но нам обоим это не понравилось. – Клим стоял в дверях с большим кувшином свежей воды и небольшим тазом для умывания. – Доброе утро.

– Доброе, – ответила Мира, одной рукой поглаживая собаку, а второй подтягивая простынь. Раздеваться перед сном она не стала, но мало ли, что за ночь могло вылезти на свет божий.

– Лайла, дай уже покой нашей гостье. – Клим, поставив на стол кувшин и таз, попытался стащить собаку с Миры, но животное не поддалось и еще больше навалилось на нее.

– Лайла, мне нужно встать, – заглядывая в глаза собаке, ласково сказала Мира. – Иди погуляй, маленькая.

Лизнув напоследок, Лайла соизволила спрыгнуть с кровати и, виляя хвостом, деловито вышла из комнаты.

– Ты ей нравишься, – заметил Клим, посмотрев собаке вслед.

– Я всем нравлюсь, кроме ведьм, – ответила Мира, поднимаясь с кровати. Головокружение прошло, а вот нога быстро напомнила о себе ноющей болью.

– Болит? – спросил Клим, заметив выражение лица Миры.

– Самую малость, – ответила она, массируя бедро и взглядом выискивая баночку с бальзамом, которая отыскалась на подоконнике. – Душа, как я понимаю, у вас нет. – Мира с сомнением посмотрела на кувшин и таз для умывания.

– Уж прости, – невозмутимо пожал плечами командир.

– Ты ведь знаком с Русланом? – спросила она. Клим кивнул. – Так вот, у него в доме было очень интересное устройство для душа. Может, вам тоже стоит обзавестись?

Клим ничего на это не ответил и, слив ей воду, подождал в коридоре, пока она намазала ногу и сменила несвежую майку на чистую белую футболку.

– Надеюсь, ты голодна, – свернув глазами, сказал он. – Фекле не спалось ночью, и она напекла блинов. Они у нее очень вкусные.

– Фекле? – удивилась Мира. Она хоть и слышала, что в братстве были женщины, но вчера она не увидела ни одной.

– Да, она у нас волшебница по части приготовления. – Он с грустью похлопал себя по плоскому животу. – Приходится держать себя в руках, чтобы не поправиться.

Мира про себя улыбнулась. Кто бы мог подумать, что грозный командир стражей следит за фигурой.

Час был ранний, и длинные столы центрального зала были забиты мужчинами, жадно поедавшими горячие блины, да еще и приговаривавшими "сметанки бы к ним".

Чавканье стихло, как только Мира в сопровождении командира оказалась в поле зрения, и каждый из присутствующих заскользил по ней взглядом.

– Они не такие страшные, как кажутся, – шепнул ей Клим, подталкивая вперед.

Мира с ним не согласилась и, проходя между столами, с легкой опаской косилась на стражей, каждый по-своему выражавших ей свою симпатию.

– Мира, доброе утро! – Владимир поднялся из-за стола, жестом приглашая сесть с ним.

– Привет, – вежливо улыбнулась она, занимая место напротив него. – Спасибо за бальзам, – с чувством добавила она, – он очень помог.

– Всегда рад помочь. – Владимир расплылся в широкой улыбке и поправил очки. – И не только в этом, – добавил он, подмигнув ей.

Клим осадил его строгим взглядом и придвинул к Мире тарелку с блинами, которые действительно оказались очень вкусными, разве что почти не сладкими.

– Кофейку бы еще к ним, да? – усмехнулся Владимир, посмотрев на брата так, будто у последнего под рубашкой пряталась целая кофемашина.

– А лучше побольше, – согласилась она, запивая блины водой.

– Какие планы на сегодня? – поинтересовался он. Мира взглянула на Клима.

Время шло, а накопленные проблемы все еще ожидали ее. Откладывать снятие браслетов и возвращение домой было бессмысленным, если командир стражей, конечно, не передумал.

– Если хочешь, сделаем это прямо сейчас, – ответил Клим, верно прочитав в ее взгляде вопрос.

Приободрив себя тем, что она этого давно хотела и вот оно, наконец, случится, Мира кивнула.

– Хорошо, – согласился командир, проигнорировав выразительный взгляд Владимира, понятный, пожалуй, только им двоим. – Пойдем.

Стражи проводили их любопытными взглядами в полном молчании и у Миры невольно возникло ощущение, будто ее ведут на эшафот9.

Клим повел ее в комнату, расположенную за большим камином. Как Мира поняла, это был его рабочий кабинет, оказавшийся до невозможности аккуратным и чистым: современные канцелярские принадлежности были сложены в подставку, бумага, поверх которой лежала толстая книга типа ежедневника, была также в специальной подставке, над небольшим камином, который, по ходу, имелся в каждой комнате, висело панно с изображенными на нем четырьмя треугольниками с латинскими надписями в них и символизирующими четыре мира, сходившимися острыми вершинами к центру, где тоже имелась надпись.

– Готова?

Голос командира отвлек Миру от изучения панно. Взгляд его глаз цвета расплавленного серебра излучал уверенное спокойствие, но ее ладони все равно вспотели, а под коленками возникла неприятная дрожь.

Когда Валера, думая, что умирает, передал ей браслеты стражей, она потеряла сознание, и чего было ожидать теперь, когда командир собирался их снять с нее, она даже и не представляла.

Клим протянул ей руки ладонями вверх. Вытерев об шорты вспотевшие ладони, Мира вытянула руки, в последний раз глядя на браслеты, с которыми она прошла Осень, королевский дворец и подземелье, сад-лабиринт, канализационные тоннели, сразилась с гоблинами и гомункулами и даже попробовала свои силы в схватке с наемником. Они же были и как бы связующим звеном между нею и Валерой, носившего их до нее около девятисот лет.

В памяти всплыли строки "Пора нам, Дюрендаль, с тобой проститься. Мне больше ты уже не пригодишься. С тобой мы многих недругов побили, С тобой большие земли покорили"10.

Вдохнув поглубже и, приготовившись к худшему, она положила свои руки поверх терпеливо вытянутых рук Клима.

Ладони командира кольнули статическим разрядом. По браслетам неуловимо прошла дрожь и они, став абсолютно холодными, поглотились его браслетами и просто исчезли.

– И это все? – разочарованно спросила Мира, рассматривая свои руки. Клим улыбнулся одними глазами.

– А чего ты ожидала?

– Море боли. Ну, или яркого света хотя бы, – все также разочарованно ответила она, потирая непривычно обнаженные руки. Клим рассмеялся.

– Ну, прости за разочарование, – произнес он, с интересом посматривая на нее. – Как ощущения?

Помимо эффектного снятия браслетов, Мира ожидала испытать своего рода облегчение, но его не было и в помине. Даже как-то наоборот: невольно возникало чувство тяжести.

Кожа в тех местах, где были браслеты, выглядела бледнее, а на ощупь была намного чувствительнее, чем в других местах.

– Как будто меня раздели, – выдохнула Мира, поймав себя на мысли, что будет скучать без браслетов. "Морщинки появятся" услышала она в голове голос лучшей подруги.

– Это пройдет, – успокоительно сказал Клим. – Ты привыкла их носить, привыкнешь и к их отсутствию, – добавил он, облокотившись на стол и по-прежнему посматривая на нее с интересом.

Под его взглядом Мира почувствовала себя еще более уязвимой без браслетов. Его же наручи сверкали красотой, благородством и полной боевой готовностью, и она отогнала от себя завистливые и тоскливые чувства. Это ведь то, чего она хотела, так чего же теперь ей было так не по себе? Она хоть и была больше года заложницей браслетов, но не мог же у нее развиться стокгольмский синдром?!

– Спасибо, – выдавила она, отводя взгляд от его рук. Синдром, не синдром, а дело было сделано, и следующим логическим шагом было вернуться домой. – Ты…

Она замялась, заметив, что он нахмурился, сосредоточенно посмотрев в сторону окна и в тот же миг мощный взрыв, волной выбивший стекла в кабинете, прокатился по нему, сбив с ног и Миру, и Клима, поспешившего закрыть ее собой.

– Суки! – выругался командир, приподнимаясь на руках и бегло осматривая лежавшую под ним девушку. – Ты цела? – Мира, в ушах которой все еще гремело, чисто наугад кивнула в знак согласия. – Оставайся здесь! – в приказном тоне крикнул он, чтобы она наверняка его услышала, и выбежал из кабинета.

Поднявшись на ноги, Мира, вопреки приказу Клима, пошатываясь, вышла из кабинета. Центральный зал был пуст и с улицы доносились звуки борьбы. Она подбежала к одному из окон, также выбитому взрывом, и выглянула наружу.

Во дворе царил хаос: одна из построек горела, перепуганные куры и овцы разбегались, кто куда, в небе тревожно кружили пегасы, а стражи, распределившись вдоль центрального входа в замок, сражались с людьми в черных накидках, чьи лица были скрыты черными повязками.

Их было меньше, чем стражей, но эффект неожиданности сделал свое дело и многие из стражей, вынужденных бросить все дела, были либо ранены, либо находились в крайне неудачных позициях.

Самая неудачная позиция была у Клима. Как командир, он кинулся в самый эпицентр. Двигался он быстро, метко нанося блестящим мечом то режущие, то колющие удары по противникам, но все же, хоть и с трудом, они теснили его к горящей постройке, находившейся ближе всего к замку.

– Дерьмо! – выругалась Мира, выпрыгивая в окно.

"Вот зачем? ЗАЧЕМ?" голосом лучшей подруги вопил инстинкт самосохранения, с готовностью подчинившийся приказу командира оставаться в замке. "Ты же студентка-медик! Ну, чего ты там забыла? Ты же ничем помочь не сможешь!" настаивал он, но ноги уверенно несли ее в самый центр битвы.

Ловко маневрируя между сражавшимися, Мира быстро добежала до горящей постройки и, остановившись в двух-трех шагах от противников командира, тряхнула по привычке руками, подставляя ладони под мечи, но ничего не произошло. Браслетов на ней больше не было и перед заметившими ее врагами, она была абсолютно беззащитна.

– Дерьмо! – повторно выругалась она, хватаясь за лежавшую рядом лопату.

Чисто случайно отразив удар меча с изогнутым лезвием, Мира нанесла свой, хорошо так приложив человека в накидке и чуть не упав от вибрирующей отдачи, распространившейся по ручке лопаты.

Не успев порадоваться своему успеху, она вновь замахнулась лопатой, но промазала. Успев вовремя нырнуть под руку нападавшего, она перекатилась за его спину и ударила сзади.

Обернувшись к командиру, которого с флангов обходили люди в накидках, Мира кинулась к нему. И, как раз вовремя: успев отразить удары справа, он пропустил один слева и, если бы она не подставила лопату под меч нападающего, второй удар для командира мог бы оказаться смертельным.

Быстрее, чем Мира поняла, что спасла ему жизнь, Клим ударил снова и противник упал навзничь. На том все и закончилось.

Нападавшие отступили к стене, через которую и ушли туда, откуда пришли, и Мира, прежде считавшая, что стены крепости были неприступными, свое мнение изменила.

Горевшую постройку быстро потушили, и стражи, кое-как замотав раны, приступили к устранению ущерба, нанесенного сражением.

– Это просто царапина. Так заживет.

Клим, сидевший в комнате Миры, безуспешно пытался отмахнуться от серьезности рассечения над правой бровью. На самом деле многим стражам не помешала бы ее забота, но такой чести удостоился один только командир, еще чуточку расположивший ее к себе тем, что выполнил обещание снять с нее браслеты и закрыл собой от взрыва.

– Пусть заживает, – не стала спорить она, с нажимом прикладывая смоченную в перекиси вату к ране командира, – только без инфекции. – Вата быстро окрасилась кровью, и она заменила ее другой.

Хорошо, что аптечка была в сумке. Вряд ли кровь можно было остановить тем бальзамом, которым она смазывала бедро, не говоря уже об обеззараживании раны.

– Кто это был?

– Местные ополченцы, – хмуро ответил Клим и, заметив ее непонимающий взгляд, добавил: – Не всем мы нравимся, Мира.

– Даже тем, кому помогаете?

– Даже им.

– Швы можно не накладывать, – осмотрев очищенную рану, произнесла она, – но заклеить пластырем придется. – Взяв аптечку, Мира достала упаковку бактерицидных пластырей.

– Ты ослушалась меня, – выдержав паузу, произнес он ровным баритоном с примесью праведного, командирского гнева. – Я сказал оставаться в замке.

– Ты мне не командир, – невозмутимо ответила она, идеально ровно приклеивая белую полоску пластыря. – И выполнять твои приказы я не обязана.

Клим сверкнул глазами. Ну, уж очень ему претило ее неподчинение, но ответить на это ему было нечего. Он действительно не был ее командиром, и выполнять его приказы она не была обязана.

– Я бы и сам справился, а ты могла пострадать. Без браслетов и даже с ними…

– Всегда рада помочь, – перебила Мира, складывая аптечку. – И можешь не благодарить, – с улыбкой добавила она, украдкой взглянув на командира стражей, – спасение жизней мое призвание.

– Спасибо, – мягко произнес он, и расплавленное серебро вновь затянуло его глаза, – но больше так никогда, нигде и ни с кем не делай.

– Кстати, об этом… – Руки вдруг стали непослушными, и она чуть не выронила аптечку, собираясь с духом, чтобы сказать то, что ее саму повергло в шок. – Клим, я…

– Ты хочешь остаться, – закончил он за нее.

Мира подняла удивленный взгляд на командира стражей, в глазах которого все еще умиротворенно плавилось серебро, и быстро опустила их, почувствовав себя глупой девчонкой, почему-то решившей, что ей по силам играть во взрослые игры, но это чувство, которое охватило ее во время сражения и не отпустившее после, было настолько сильным, что она даже и не пыталась от него отделаться.

И нет, его нельзя было описать пафосными фразами типа "это мое предназначение", "это моя судьба", "здесь мое место", но, по сути, она чувствовала именно это. Бастион очаровал ее и даже загадочный командир, грозный, суровый и бородатый гигант с задумчивым взглядом, вопреки ее желанию и предубеждению оставил на ней приятный след.

Ее отец был педиатром, а мать медсестрой, и уже лет в десять она решила, что тоже будет врачом, и не просто врачом, а кардиохирургом, и, несмотря на то, что учеба у нее шла в основном гладко, и она с легкостью могла представить свое будущее в операционной, еще ни разу она не чувствовала, что жилка, пульсирующая в ней, ведет ее именно туда, где ей самое место, где она действительно нужна и где она действительно хочет быть. Ни разу до этого момента.

И дело было вовсе не в вечной жизни и молодости, не в том, что она скучала по жару браслетов, холодку рукоятей мечей или по тому, как круто наручи смотрелись на ней, хотя их и не могли видеть окружающие, кроме избранных вроде Люси, Руслана и, само собой, стражей и ведьм.

Дело было в том, что помогать и спасать жизни можно было по разному, и здесь, в Бастионе, она очень четко это поняла, хотя и ни разу за все время ношения браслетов не думала про службу. Ни разу до этого момента и ни разу до этого момента она не чувствовала стыда или вины за то, что, вызволяя свою подругу из подземелья королевского дворца, она даже и не думала спасать кого-то еще, хотя последнее у нее все-таки тоже получилось.

Когда-то Люся сказала ей, что она всегда была адаптированной под ту жизнь, которая была у них в городке, что она никогда не стремилась создавать проблемы, но и никогда не избегала их, и не боялась уладить их жестко, а когда же она оказалась в другом мире, то в ней пробудился настоящий боец и перемены, которые она в себе ощущала, были нормальным явлением, которого она не должна была бояться. И, наверное, в тот момент, когда Мира побежала в центр сражения, бояться она перестала, приняв в себе все изменения до единого. И она готова была принять, что все знакомые ее забудут.

Ее убеждали, что это ужасно, и такая цена за браслеты слишком высока, но она была с этим не согласна, ведь Люся и Руслан ее не забудут, а родители просто будут помнить по-своему и в хорошем смысле, больше не отягощаясь волнением за нее, будучи уверенными в том, что у нее все отлично.

Ну, а Валера… Валере самому придется многое объяснить при встрече. И, так или иначе, ему придется принять ее выбор. Если, конечно, ее выбор будет принят командиром.

– Как ты догадался? – рассматривая свои руки, спросила она, опасаясь поднять глаза и увидеть на бородатом лице командира насмешку.

– Интуиция, – невозмутимо ответил Клим.

"Сейчас или никогда" подумала она и подняла взгляд, светившийся решительностью и вызовом.

– Примешь меня на службу, командир? – Голос ее прозвучал спокойно, хотя и на слове "командир" она немного споткнулась. Клим ей не нравился, и мысль о подчинении ему вызывала в ней сопротивление, но она готова была поступиться и наладить контакт.

– Два раза ты была в Осени, – произнес Клим тем трескающимся стеклом, от звука которого у нее невольно шевелились волосы на затылке. Глаза приняли оттенок стали и очень пристально всматривались в ее лицо. – Ты видела ведьм, видела гончих. Что еще ты видела?

– Русалок, гоблинов, гомункулов… – с готовностью начала перечислять Мира.

– Считай, ты не видела ничего, – оборвал Клим. – Осень, да и другие миры полны таких существ и опасностей, что ты и представить себе не можешь. Ну, а служба… – Голос его приобрел еще более неприятную интонацию, и в нем проступила жесткость. – Служба не работа с девяти до шести. Мы несем ее вечно, с утра до ночи, от зимы до зимы. Иногда мы миримся с болью потому, что не имеем возможности просто зайти в аптеку за лекарствами. Иногда мы миримся с голодом потому, что не имеем возможности зайти в кафе или супермаркет. Иногда мы миримся с холодом и отсутствием сна потому, что не имеем возможности поспать под теплым одеялом на мягкой кровати. И это только малая доля того, на что ты хочешь подписаться. Тебе придется убивать. Ты это понимаешь?

– Да, – уверенно ответила она, выдерживая тяжелый взгляд командира.

Удары сердца мучительно отбивали секунды его молчания. Взгляд его сканировал ее, проникая под кожу, перебирая каждую волосинку на голове, проверяя, казалось, даже каждую мысль в ней.

Резко встав, он вышел из комнаты. Мира, словно облитая ведром ледяной воды, запустила пальцы в растрепанные волосы, как делала всегда, когда волновалась.

Также внезапно, как вышел, Клим вошел обратно и протянул ей кистевой эспандер.

Мира растерянно взяла его и, покрутив в руках, вопросительно посмотрела на командира стражей.

– Пока не заживет нога, тренируй руки, – только и сказал он и снова вышел из комнаты, оставив ее одну.

Глава 4. Бег-бой-бег или никогда не люби незнакомца


image

Красные огни набиравшего высоту самолета пробежали по ее лицу. Прошло всего два дня, как она отсутствовала, но, глядя на четырехэтажный дом, окутанный майскими сумерками, в котором располагалась ее квартира, Мире казалось, что прошло многим дольше и, чем ближе она подходила к подъезду, тем тревожнее ей становилось.

Остановившись у двери, она украдкой взглянула на сопровождавшего ее командира. Он настоял на том, чтобы она забрала оставшиеся вещи, чтобы больше не возвращаться к этому, и теперь, вращая в руках ключи, Мира не могла не думать о том, как пройдет их с Валерой встреча и что последует за этим.

Прогнав все нелицеприятные картины из возможного развития событий, возникшие у нее перед глазами, Мира поднялась на третий этаж, вставила ключ и, повернув его в замке, открыла дверь однокомнатной квартиры.

Лужа, оставленная потекшим мусором, была растерта по полу в неумелой попытке ее смыть, из кухни по-прежнему тянуло гарью и немытой посудой, за стенкой надрывно изливался "Осколок льда"11, включенный телевизор тихо вещал о столичных новостях, а записка, приклеенная скотчем к зеркалу в коридоре, содержала всего три слова: ушел, люблю, скучаю.

Улыбнувшись, Мира приклеила записку обратно к зеркалу и снова украдкой взглянула на командира, с интересом осматривающего квартиру. Конечно же, он знал, что Валеры не будет дома, поэтому и настоял на безотлагательном сборе вещей.

"Одолжение или умысел?" закралось ей в голову, рассматривая Клима, в отличие от Валеры, вполне эстетично выглядевшего в длинном сером пальто с капюшоном на фоне современной квартиры.

– Извини за бардак, – смущенно произнесла она, осматривая неряшливую комнату на предмет вещей, которые могли бы ей пригодиться. Конспекты к ним точно не относились, а вот учебники можно было некоторые взять.

– Видела бы ты мою комнату в то время, когда я еще был рядовым стражем. Вот там был бардак, – ответил Клим, повернувшись к ней.

Мира признательно улыбнулась его очевидной, снисходительной лжи и сложила в дорожную сумку, которую брала с собой, несколько учебников.

Вообще вещей у нее было мало. Всю теплую одежду и обувь она еще на майские праздники отвезла к родителям. Оставшиеся же вещи в силу служебной одежды стражей теряли свою актуальность, поэтому она взяла только нижнее белье, майки, футболки, шорты и прочие мелкие вещи, туалетные принадлежности, остатки лекарств и ноутбук, на котором хранились фотографии.

– Вроде все. – Выключив телевизор, Мира еще раз пробежалась глазами по комнате. "Кажется, ничего не забыла" подумала она и, вспомнив про кроссовки, прошла в коридор. "Может, пригодятся еще".

Закинув их в сумку, она застегнула молнию. Выложив из кармана ключи от съемной квартиры, Мира взяла с тумбочки огрызок карандаша, чтобы черкануть пару слов для Валеры. Сюда она больше не вернется, а ему без нее нечего будет в ней делать.

Задумавшись над тем, как бы лучше сообщить ему, что она в Бастионе, Мира запустила пальцы в волосы, и тут ее взгляд упал на красный кружевной бюстгальтер, так не вовремя выглянувший из своего укрытия между стеной и тумбочкой. Такие она давно перестала носить, отдав предпочтение более практичным и спортивным.

Знакомая лукавая улыбка стража, рука, игриво заправлявшая другой девушке за ухо прядь волос – эти воспоминания бурей ворвались в ее сознание и чувства обманутости, предательства, обиды и разочарования, которые она придушила безграничным доверием, сплелись в одно всепоглощающее чувство, которое разлилось по телу, как кислота, обжигая каждую клетку и каждый нейрон.

"Я помню все, о чем мы мечтали, но жизнь не для тех, кто любит сны" громко донеслось из-за стенки.

Бежавшая по венам кровь на миг застыла и, вновь набрав скорость, прилила к щекам. Огрызок карандаша вывалился из рук и покатился по поцарапанной поверхности тумбочки.

"Мы слишком долго выход искали, но шли бесконечно вдоль стены".

Унизительно кольнули слезы, наполнившие глаза, и тогда Мира поняла, что убить можно было двумя способами: можно было нанести один удар, сделать один выстрел, дарующий быструю смерть, а можно было ранить так, что ране той было суждено кровоточить вечно, вынуждая того, кому она нанесена, буквально молить о смерти.

"Я любил и ненавидел, но теперь душа пуста. Все исчезло, не оставив и следа, не знает боли в груди осколок льда".

До последнего она не верила, что Валера мог так с ней поступить. Да, проблемы у них были и он, само собой, считал, что их создает она, не желая принимать его таким, каким он был, но в его стиле было, скорее, уйти по-английски, а не падать в объятия других девушек в надежде, что это чудесным образом избавит его от необходимости что-то решать, менять или делать, но в этом, очевидно, она тоже ошиблась, и теперь по-английски уходила сама.

"Пусть каждый сам находит дорогу. Мой путь будет в сотни раз длинней, но не виню ни черта, ни Бога. За все платить придется мне".

– Что-то не так?

Голос Клима вырвал ее из пучины мучительных чувств, захлестнувших ее, и она быстро смахнула слезы, чтобы он их не увидел.

– Просто задумалась, ничего ли не забыла, – максимально беззаботно ответила она, избегая его прямого взгляда. – Можем идти. – Она потянулась к сумке, но Клим, если и заметивший что-то, то тактично промолчавший, уже подхватил ее и легко закинул на плечо.

Выдавив благодарную улыбку, Мира горько вздохнула и бросила последний взгляд на еще одну квартиру, в которой пахло выдыхавшейся любовью с нотами вранья и разочарования, и вышла следом за командиром, громко хлопнув дверью.

Она рискнула полюбить Валеру, рискнула, как и сказал Руслан, поставить все на кон, и вот, что получила: паутину лжи, преданное доверие и разбитое сердце.

Дувший с севера ветер трепал ее волосы, пробирая морским холодом каждую косточку, но покидать обрыв она не спешила, заставляя себя наблюдать за тем, как отлив и ветер уносили вдаль все признания и обещания единственного мужчины, из-за которого она когда-либо плакала.

– Дура! – Мира размазала по лицу вновь выступившие унизительные слезы.

А ведь она считала себя умным человеком, хорошо разбиравшимся в людях, но, как оказалось, страж так и остался для нее незнакомцем из дома напротив, всего лишь временным спутником, и любовь к нему, оставившая глубокий шрам на сердце, еще долго будет напоминать ей о том, как опасно может быть доверие.

Командир стражей бесшумно подошел и стал рядом.

– Послушай, Мира, – начал он. В тоне его проступили слишком мягкие нотки и она сразу поняла, куда пойдет разговор. – Я не специалист в сердечных делах…

– И не пытайся им стать, – грубо оборвала она, почувствовав себя позорно вывернутой наизнанку.

Командир знал гораздо больше о ее жизни, чем ей хотелось бы, и, конечно, он заметил и ее слезы, и перемены в настроении, а быть суперпсихологом, чтобы связать их с Валерой, ему было не нужно. Но, не зависимо от того, что намерения его были дружественными, ему следовало понять, что ее личная жизнь никоим образом его не касалась.

– Буду ждать тебя здесь на рассвете, – сказал Клим, и по голосу его было понятно, что он вовсе не обиделся. – Надень что-нибудь удобное, – добавил он, уходя.

Изначально он хотел подождать, пока ее нога заживет, но, видимо, передумал. Мира была даже рада этому. Такие синяки проходили долго, и ждать, когда боль пройдет, можно было неделями, а ни ей, ни командиру это было неинтересно.

Огни Бастиона начали принимать размытые формы в первых лучах рассвета, когда Мира вернулась в свою комнату. Освежившись водой из кувшина и, сменив нижнее белье, она надела спортивные черные шорты и такого же цвета спортивную майку.

За время, проведенное у обрыва, ей стало легче и, дав себе обещание больше не думать про Валеру, с которым рано или поздно встретиться, и не жаловаться на командира, явно настроенного выдрессировать ее, она стянула волосы резинкой и вышла из замка.

Командир уже был на месте и ожидал ее в компании верной Лайлы.

– Извини, что нагрубила. – Мира виновато провела по волосам. Командир, хоть и расположивший ее немного к себе, все еще не претендовал на звание друга, но обидеть его она все же не хотела.

– Не извиняйся, – ответил Клим. – Я полез не в свое дело, так что заслужил. – Мира признательно улыбнулась, отметив про себя еще одно его достоинство – справедливость.

– Как это будет? – спросила она, глядя на его вытянутые ладонями вверх руки.

О браслетах она знала, что стражи могли передавать их только в случае пребывания при смерти. Браслеты же при этом еще и могли покрутить носом и решить, что тот, кому они передавались, был не достоин. Руслан считал, что в таком случае они самоуничтожались, но Мире, уже прежде носившей браслеты стражей, не грозило это проверять, но желудок все равно подступил к горлу, и она тяжело сглотнула, вспомнив еще и рассказ Валеры о том, как он получил браслеты, пройдя какое-то испытание.

– А как это было в первый раз? – вопросом на вопрос ответил Клим. В его глазах умиротворенно плавилось серебро.

– Неожиданно, – подумав, ответила она, опустив момент потери сознания.

– В этот раз так не будет, – заверил ее командир.

Согласившись про себя с ним, Мира протянула ему руки, но на полпути замерла.

– Ты же не думаешь, что я делаю это из-за Валеры? – спросила она, напряженно всматриваясь в глаза командира.

По большому счету ей было плевать, что он там себе думает, но все же ей не хотелось, чтобы он считал ее той девчонкой, которая совершает глупые поступки из-за парня.

– Если бы я так думал, мы бы сейчас здесь не были, – ответил он. "Но рано или поздно вы встретитесь" добавил его взгляд.

Почувствовав облегчение и уверенность в том, что Клим ее не обманывает, она вложила свои холодные руки в его теплые ладони, пронзившие ее статическим разрядом, и они бережно сомкнулись вокруг ее тонких запястий.

Первый солнечный луч ударил ему в глаза, и они засветились вместе с его руками, плотно обтянутыми цельными металлическими пластинами бронзового цвета. Кожу начало приятно покалывать. Свет стал невыносимо ярким, но глаза она закрывать не стала и до последнего наблюдала, как ее руки от запястья до локтя также плотно, как и у командира, покрывались бронзовыми браслетами.

– Ну, что ж, с этим разобрались, – отпустив ее дрожащие руки, деловито заметил Клим, подпортив своим командирским тоном волшебный момент. – Теперь посмотрим, в какой ты форме. Давай, беги.

– Сейчас? – удивились Мира, не желая расставаться с куражом.

Не то, чтобы она ожидала какого-то вводного курса о службе в братстве, но изнурительного бега при больной ноге на абсолютно пустой желудок она точно не ожидала.

– Сейчас. Давай. Бегом-бегом!

В школе она бегала хорошо: и на короткие, и на длительные дистанции. Но, нарезая по двору круг десятый под все больше распаляющимся солнцем, мечтая про воду, быстродействующее лекарство от боли и перерыв, Мира не без неприязни поглядывала на командира, комфортно устроившегося в тени акации и не спешившего давать свисток о завершении марафона.

– Достаточно, – наконец, крикнул Клим, когда ее ноги уже почти заплетались, а трава пленительно манила испробовать ее на мягкость. Последнее, кстати, Мира таки сделала.

Пот стекал с нее ручьем. Во рту было суше, чем в пустыне. Горло и грудь болели. Ноги… О них лучше было промолчать.

"Где ж ты, эйфория бегуна?" мысленно спросила она у вселенной, которой явно было наплевать и на нее, и на отсутствие эндорфина.

– Ну… и… как… моя… форма? – выдавила она, пытаясь сконцентрироваться на одной из двух кружившихся голов нависшего над ней командира.

– Есть над, чем работать, – ответил он, протягивая ей руку.

Попытки с третьей она все же ухватилась за нее и, чувствуя себя вибрирующим телефоном, поплелась за ним.

Центральный зал замка был битком набит стражами, казалось, только и ждущими ее появления, чтобы похлопать, помацать и показать отсутствующие передние зубы в знак принятия, так сказать, в ряды своих.

Осадив фирменным командирским взглядом каждого, Клим провел Миру к столу, за которым Владимир терпеливо ждал своей очереди поздравить ее.

– Мирослава, – вскользь оценив сияющие на ее руках новые браслеты, пророкотал он, с чувством бухнув ее по спине, от чего она чуть не снесла лавку, – как же я рад, что вы теперь с нами. Вы же теперь с нами? – Он обратил взгляд на Клима.

– Как минимум до инициации, – ответил тот, – но работать придется много, – добавил он, метнув стальной взгляд на Миру, пьющую воду прямо из кувшина.

– Так… – промямлил Владимир, прилипнув взглядом к намокающей от воды, текущей по подбородку, майки Миры. – Я готов взяться за…

– Я сам буду ее тренировать, – оборвал Клим, тактично отворачиваясь от мокрой майки и всего того, что под ней проступало.

– Брат, – чуть ли не взмолился Владимир, – давай лучше я. Ты ж такое тело испортишь!

– Не испорчу, – ответил Клим, таки скосив глаза на Миру и ее мокрую майку. – Я знаю, что делаю, – добавил он тоном, не терплющим возражений.

На стол грохнулась тарелка с аппетитными блинами, испускавшими тонкий аромат масла, на котором их жарили.

– Так это правда?! – Мира поперхнулась водой, чуть не оплевав блины. Голос вроде был женский, но она не обнаружила ни одной женственной черты в короткостриженной девушке, кирпичным блоком нависшей над ней и просверливающей ее испытывающим взглядом. – Клим, эта, – она ткнула грязным пальцем в Миру, – топ-модель будет с нами?

– Фекла, это Мира, – невозмутимо произнес Клим. – Да, она теперь с нами.

Фекла, сменив взгляд с испытывающего на крайне недоброжелательный, предупреждающе погрозила ей грязным пальцем.

– Не надейся, снежная королева, – процедила она, – что будешь просить у меня тампоны.

Слово "тампоны", произнесенное слишком громко, подействовало прямо таки волшебно на всех, включая Клима, и, как по невидимому знаку все вдруг энергично зажевали блины и, потупив глаза, перестали прислушиваться к разговору.

– Найду, чем заткнуть, – не растерявшись, парировала Мира, придвинув пустой кувшин к краю стола. – Водички принесешь? Пить уж очень хочется, – добавила она, кивнув на кувшин.

– Еще чего!? – возмущенно прогромыхала Фекла и ушла, шаркая сапогами.

– А вы подружитесь, – усмехнулся Владимир.

Мира с ним не согласилась, но решила промолчать, уделив внимание горячим блинам. Недоброжелательность недоброжелательной девушки не испортила ей аппетит.

– Сильно не увлекайся, – предупредил командир. – Через час приступим к тренировке.

– А утром, что было? – с набитым ртом, обескуражено спросила Мира.

– Разминка, – по-прежнему невозмутимо ответил он, убивая в ней последнюю надежду на вводную часть.

Впрочем, по поводу последней Мира все же ошиблась: вводная часть была, просто на фоне интенсивных тренировок она, если не проходила мимо, то под тяжестью налитых свинцом мышц плющилась настолько, что Мира не только не могла вспомнить, что там вообще было, но и не могла даже вспомнить названия всех тех мышц, что у нее болели.

"Куда подевался задумчивый бородач, который принял меня в братство, и откуда взялось это бородатое чудовище, не знакомое с милосердием?" спрашивала она вселенную по ночам, когда от боли и напряжения в теле, не могла уснуть, но вселенной, как и прежде, было наплевать на ее вопросы.

Однако, помимо "задумчивого бородача" и "бородатого чудовища", каковыми по очереди перед ней представал командир, была еще третья ипостась – та, которой Мира поневоле восхищалась и все больше понимала, отчего Валера так недолюбливал Клима, обладавшего с избытком теми качествами, которых тот был напрочь лишен.

На всей территории крепости было не найти стража, который бы не уважал командира, умевшего найти подход к каждому из своих подчиненных, прочувствовать, когда надо поднажать, а когда лучше ослабить.

К тому же, он отнюдь не был из тех начальников, которые сидели на заднице и раздавали приказы. Нет, нет! Ни от одного дела, будь то стирка или ковыряние на огороде, командир не оставался в стороне и наравне с другими стражами работал, работал и еще раз работал, и не было ни дня, чтобы он сидел без дела, без заданий, на которые время от времени уходил с Владимиром и небольшим отрядом, и тем более без тренировок своей подопечной, то бишь Миры.

С самого рассвета он выгонял ее во двор на пробежку. Не давая полноценно позавтракать, он тащил ее за одну из построек, где находилась своего рода спортивная площадка с самодельными штангами и прочими прибамбасами, призванным укреплять тело и боевой дух, на которой, лишая обеда, отжимал по полной до наступления сумерок.

– Бег-бой-бег, – поучал он, кружа вокруг нее, как коршун, в сопровождении верной помощницы Лайлы. – Основной принцип работы стражей.

– Это как? – дергая ногами в попытке дотянуться подбородком до перекладины турника, уточнила Мира. За месяц интенсивных тренировок она достигла больших успехов в плане физических нагрузок, и даже обзавелась определенными рельефами, но турник ей никак не хотел поддаваться. – Я думала, что стражи никогда не убегают, а все время сражаются.

– Если все время сражаться, то ты выдохнешься, и тебя убьют, – объяснил Клим.

– Но если бежать, потом сражаться, а потом снова бежать, разве не произойдет тоже самое? – спросила она.

Владимир, так сказать, курирующий их с Климом тренировки, поднял насмешливый взгляд на брата. Мира, конечно, не грубила командиру и выполняла все его приказы, но субординация ее все же хромала, и она часто задавала провокационные вопросы, ставившие под сомнения тактику и стратегию, как стражей в целом, так и их командира.

– Бежать – не значит убегать, – с расстановкой ответил Клим, выразительно сверкнув глазами в сторону брата. – Бег в данном случае подразумевает грамотную перегруппировку.

– Ага, перегруппировку, – пропыхтела она.

Клим, углядевший в ее фразе признаки бунта, остановился на полукруге и сузил глаза, принявшие цвет стали.

– Мирослава, – вмешался Владимир, посмеиваясь над братом, – а скажите, откуда у вас эта милое украшение? – Он кивнул на выглядывающий из-под задранной майки пирсинг.

– А, это… Подарок от русалок.

– Это с первого посещения Осени или со второго?

– С первого, – выдавила Мира, дрыгая ногами.

Ладони, растертые накануне канатом, саднили. Клим ни разу за месяц не разрешил ей надеть перчатки, методично вдалбливая ей болевое смирение. "Если ты не вспотела – значит, работала плохо. Если ничего не болит – ты не работала вообще" говорил он.

Так-то оно так, но, если с болью она кое-как могла примириться, то с потом никак, и влажные ладони упорно не хотели оставаться на перекладине турника.

– Ах, да, – припомнил Владимир, протирая очки платочком, – во второй раз вы встретили гоблинов и гомункулов. Кстати, не будите ли вы так любезны рассказать мне о…

– Не отвлекай ее, – перебил Клим, наблюдавший за старательным сражением своей протеже с собственным весом.

Последнее, ко всеобщему не удивлению, Мира проиграла, аккурат свалившись на командира, феноменально успевшего ее подхватить.

– Руки у тебя слабые, – сказал он, опуская ее на землю. – С эспандером совсем не занималась? Как ты оружие удерживала? Я видел твои мечи. Они очень тяжелые.

– Посильнее ладошками сжимала ну и махала из стороны в сторону, – промокая куском грубой ткани лицо, саркастично ответила она. Владимир прыснул в платок, которым все еще полировал стекла очков.

– Понятно, – сухо произнес командир, как обычно не оценивший ее навыки общения с ним и смерив стальным взглядом. – Ладно, с этим разберемся по ходу. Можешь быть свободна, – в приказном тоне добавил он. – Отдохни, – уже чуть мягче сказал он, – завтра переходим к борьбе. Тебе понадобятся силы.

Непроизвольно Мира сглотнула. Ох, и аукнется же завтра ей дерзость!

Глава 5. Вторая фаза


image

В комнате было жарко. Кожа зудела и чесалась. Мыться приходилось стоя в крошечном тазу, используя ограниченное количество воды, которую еще нужно было принести. Ее гель для душа давно закончился и ей приходилось пользоваться самодельным мылом, нереально сушившем кожу, от чего она, собственно, и чесалась.

Традиционно Фекла в отсутствие командира задирала ее весь вечер и, дожевывая хлеб в своей комнате, Мира обдумывала, как с ней поступить.

Стражи неплохо, даже дружелюбно приняли ее в свои ряды, но постоянные колкости по поводу ее нетипичной для стражей внешности со стороны Феклы напрочь убивали серьезное отношение к ней.

Мира, конечно, в долгу не оставалась, но их перепалки только развлекали всех, не меняя в корне ситуацию, чему не способствовало и отсутствие формы стражей, которую ей до сих пор не выдали, и ей приходилось буквально дефилировать в коротких шортах и достаточно открытой майке.

От нижнего белья она давно отказалась, просто не в силах стирать его все время руками и терпеть еще и колкости Феклы по поводу того, что она развешивает свое "бабское белье" по всему замку, что, само собой, было не так.

Затолкав остатки хлеба в рот, Мира твердо решила потребовать у командира положенную ей форму.

Из-под двери комнаты Клима пробивалась тонкая полоска света. Он спал мало, как и все стражи, но ранее его дверь всегда была если не открыта, то приоткрыта, и Мира в нерешительности постучала в нее.

– Клим, к тебе можно? – Она приоткрыла дверь и боязливо заглянула в нее: вдруг он там голый был.

Ставни окон были наглухо закрыты, и настольный канделябр с тремя криво горящими свечами тускло освещал сидевшего за столом командира.

Он заторможено поднял на нее потухший, болезненный взгляд. В руке подрагивал шприц.

– Помочь? – осторожно спросила Мира, отбросив глупость, из-за которой пришла. – Говорят, у меня легкая рука.

Клим не ответил, лишь еще больше свел брови над переносицей. На лице промелькнула агония.

– Я не лезу не в свое дело, – в более настоятельном тоне произнесла она, – а просто предлагаю помощь. – Клим снова не ответил.

"Дерьмо! – выругалась она про себя. – Чего я лезу не в свое дело?".

– Мира, – надтреснувшим голосом окликнул ее командир, когда она уже почти вышла из его комнаты, сто раз пожалев, что вообще в нее вошла. Мира обернулась. – Прости, я немного заторможенный. Да, я был бы признателен за помощь.

Почувствовав уважение к командиру, всегда такому сильному и стойкому, не побоявшемуся признать слабость и принять помощь, Мира подошла к столу и смочила лежавший возле бутылочки со спиртом кусок ваты.

Взяв жгут, также лежавший на столе рядом с пузырьком с сильнодействующим опиоидным препаратом, который даже по рецепту купить было не просто, и обвязала его вокруг руки Клима, затянув достаточно, чтобы выступила вена.

Клим протянул ей шприц и, протерев вену ватой, она со всей опытностью и бережностью ввела иглу и мягко надавила на поршень, постепенно вводя лекарство.

– Спасибо, – почти ласково сказал Клим. – У тебя действительно легкая рука.

– Не за что, – ответила она, снимая с его руки жгут и, подавляя в голосе так внезапно появившуюся тревогу за командира, которого она, наверное, как и все, до этого момента считала сверхчеловеком, у которого в принципе ничего не могло болеть. – Моя комната сразу за стеной. Если что-то будет нужно, зови, не стесняйся, – добавила она, хитро улыбнувшись ему.

– Непременно, – улыбнулся он одними глазами, боль в которых начала отступать.

Петухи уже давно пропели, а Клим все никак не приходил за ней. Обмеряв шагами всю комнату, Мира не на шутку разволновалась и, включив режим несостоявшегося медика на полную катушку, отправилась на его поиски.

Обыскав весь замок и обойдя почти все постройки на территории крепости, она отыскала его за сараем, где стражи просушивали овечью шерсть.

Решив наплевать на то, что он был командиром, она твердо вознамерилась отчитать его по полной, хотя, даже и толком не знала, за что, но точно знала, что так нужно, но, увидев его, единственное, что чуть не сорвалось с ее губ было "оу-е".

Сняв рубашку и выявив на свет божий скульптурные рельефы мускулистого, всего с несколькими шрамами торса, сексуально поблескивающего от пота, Клим, как ни в чем не бывало, сосредоточенно колол огромным топором дрова.

"Оу-е!" голосом подруги из громкоговорителя прозвучало в ее голове, и Мира несколько раз встряхнула головой, чтобы сбросить совершенно не этичное восклицание в адрес своего командира.

– Я тебя искала, – произнесла она, протягивая ему смоченный в ведре воды кусок грубой ткани. От "оу-е" ей удалось избавиться, а вот упрек, немало удививший как ее, так и того, кому он предназначался, в голосе все же проступил.

– Я хотел дать тебе выспаться, – ответил Клим. Вогнав топор в кусок дерева, он принял из ее рук мокрую ткань и промокнул лицо и грудь.

"Оу-е!" снова прогромыхало в голове, и Мира отвела взгляд, решив не испытывать свою фантазию.

– Я выспалась, – соврала она, рассматривая носок пыльного кроссовка. – Просто удивилась, что ты не пришел за мной, и подумала, что… – Она замялась, мысленно ругая себя за то, что опять лезет не в свое дело, да еще и показывает ему свое небезразличие.

Клим рассмеялся так неожиданно, что брови Миры подпрыгнули вверх и мысль о том, что, возможно, она вколола ему больше, чем следовало, невольно закралась в голову.

– Со мной все хорошо, Мира, спасибо. – Глаза командира ласково переливались расплавленным серебром. – Очень тронут твоей заботой, и, как я уже сказал, я хотел дать тебе выспаться, но, раз ты уже встала, то мы можем приступить ко второй фазе твоих тренировок.

– Как скажешь, – безразлично ответила она. "Рубашку только надень" добавила она про себя, скосив глаза на его обнаженный торс, который нельзя было назвать иначе, кроме как произведением искусства.

Так начался второй месяц ее обучения и, если Мира до этого считала, что было тяжело, то быстро передумала, так как стало не просто тяжело, а невыносимо тяжело. И это были даже не тренировки по владению холодным оружием.

Методично отрабатывая приемы рукопашной, Клим раз за разом ложил ее на лопатки и она даже уже и не рада была тому, что он выдал ей несколько комплектов рубашек и брюк.

Мало того, что их сразу же пришлось ушивать на два размера, воспользовавшись талантами командира, разве что, по его словам, не умевшего вышивать, так еще и раз пять зашивать, раз десять стирать и надевать мокрой, так как она просто не успевала высыхать, а сапоги так вообще беспощадно варили ее ноги, натирали пятки и давили в пальцах, хотя и были по размеру.

Тело же покрывалось синяками и ссадинами скорее, чем она узнавала о новых болевых точках и техниках их применения.

Последней каплей в и без того переполненную чашу терпения Миры стала растяжка.

– Шире, – командовал Клим, налегая на ее широко раздвинутые ноги всем весом. Мира вцепилась пальцами в траву, подавляя крик. Что она там обещала себе: не жаловаться?

– Шире некуда, – сквозь зубы выдавила она. Связки готовы были порваться, не говоря уже про отнюдь не эластичные штаны, но командир все не отступал.

– Шире! – повторил он.

– Сам-то на шпагат сядешь, командир? – Клим недобро сверкнул глазами.

– Шире! – Он надавил еще сильнее. Мира вскрикнула, выгнув спину. – Еще!

– Клим, – слабо пискнула она, заглядывая в глаза нависавшего над ней в провокационной позе командира.

– Да, Мира.

– Я больше не могу, – так же слабо пискнула она, хлопая ресницами, как когда-то делала ее лучшая подруга, и коснулась руками его локтей, молниеносно ужаливших ее статическим разрядом.

Глаза Клима разлились мягким серебром. Он растерянно заморгал, ведь раньше она никогда ничего подобного не говорила, и у него, видимо, сложилось впечатление, что она на все способна.

– Ладно, сделаем пе…

Мира убрала руки с его локтей и резко ударила по ушам, обхватывая одновременно ногами и, пользуясь эффектом неожиданности, вывернула его на бок, захватив при этом руку болевым приемом, не забывая сдавливать коленями его торс.

Владимир, наблюдавший за тренировкой с перевернутого ведра, стоявшего на безопасном расстоянии от импровизированного ринга, выронил очки, которые собирался протереть. Даже Фекла, проходившая в тот момент поблизости, остановилась с корзиной собранной черешни и открытым ртом.

Неимоверно гордая тем, что завалила командира, Мира на сотую долю секунды позволила себе мысленно похлопать в ладоши и отвлеклась от молчаливо терпевшего болевой захват Клима, и… не успела оглянуться, как сама оказалась в захвате.

– Неплохо, – похвалил командир. Ребра похрустывали от сдавливания его мощных ног. Кадык почти вдавился внутрь гортани, прижатый рукой в бронзовом браслете. Его член, очень не маленький, судя по ощущениям, упирался ей в ягодицы, вызывая помимо всего прочего пошлые ассоциации. – Знаешь, в чем была твоя ошибка?

– Кроме того, что я оказалась не в своей весовой категории? – выдавила Мира, царапая ногтями браслет в попытке убрать его руку от своей шеи.

Ее ребра и его член, конечно, беспокоили Миру, но вернуть возможность нормально дышать было важнее.

– В том, что ты неправильно рассчитала свою силу, – разъяснил Клим, выпуская ее из захвата. Жадно вдыхая воздух, Мира была не в силах даже скатиться с него. – Ты всю силу потратила на захват, поэтому у тебя уже не было сил его удержать.

– Ага, – выдохнула она, безвольно покачиваясь на его груди.

– Ты в порядке? – Клим приподнялся вместе с ней. – Я не передавил? – Он бережно осмотрел ее шею.

– Смотря чем и смотря куда, – усмехнулась она, поглядывая из-под полуопущенных век на озадаченного командира.

– Очень смешно, – укоризненно сверкая расплавленным серебром, ответил он, поднимаясь на ноги и поднимая ее. – Ладно, прогресс есть и это хорошо. Теорию ты усвоила, остальное дело практики. Теперь можно подключать браслеты.

– Наконец-то, – обрадовалась Мира. – Я уже думала, что ношу их для красоты.

У нее было много вопросов по поводу браслетов: например, как они появились, как так происходило, что командир всегда знал, что они используются, передавали ли они приказы на расстоянии, как открывали порталы, что за отметки были у Клима и прочие.

– Не спеши радоваться, – усмехнулся подошедший Владимир. – Брат из тебя последние соки выжмет, прежде чем позволит оружие в руки взять.

– Охотно верю, – ответила она, потирая шею. Командир кинул на обоих строгий взгляд, но промолчал.

После обеда Клим привел Миру на третий этаж замка. Ей давно было любопытно, что там находится, и, как оказалось, там находились хозяйственные помещения и оружейная, совмещенная с архивом.

– Эту коллекцию, – Клим указал на ряды самых разных мечей, кинжалов, стрел, арбалетов и прочего оружия, аккуратно развешенного на стене, противоположной длинному столу с многочисленными старинными книгами и пыльными фолиантами, – начал собирать мой отец. Когда же времени у него стало меньше, эстафету подхватил Владимир.

– Ваш отец тоже страж? – спросила Мира, рассматривая оружие.

– Да, он теперь в совете старейшин.

– Ну, а ты? Тоже внес свою лепту?

– Я вообще-то не любитель оружия, – ответил Клим, потирая свою жуткую бороду. Мира, зачарованно рассматривающая оружие, удивленно подняла на него глаза. – Ты пойми, – пояснил он, – иметь оружие – не значит уметь им пользоваться. Уметь пользоваться оружием – не значить уметь грамотно им воспользоваться. Эффект неожиданности, страх, переоценка своих способностей – все это факторы, способствующие тому, что в бою, а то и даже до него, ты можешь выронить оружие, потерять, или его же выбьют, отнимут. Что тогда? Нет, Мира, в первую очередь надо полагаться на себя, а потом уже на оружие, ведь оно всего лишь примитивный инструмент. Понимаешь? – Мира кивнула. – Поэтому я в первую очередь учу тебя драться врукопашную.

– В чем я делаю большие успехи, – пошутила Мира, но командир лишь посмотрел на нее, как на ребенка.

– Так вот, – продолжил он, – эта коллекция включает в себя почти все известное оружие, в частности и то, которым пользуемся мы.

– То есть, которое могут дать браслеты? – Мира осторожно коснулась ручки алебарды (древковое холодное оружие с комбинированным наконечником).

– Браслеты дадут тебе любое оружие. Если оно из металла, считай, что оно у тебя есть. Другой вопрос: умеешь ли ты им пользоваться. Покажи мне свой меч.

Мира, давно не пользовавшаяся браслетами, привычным движением тряхнула руками и сжала послушно предложенные ей рукояти двух больших мечей.

– Гладиусы12, – осмотрев их, констатировал Клим. – Отличный выбор для боя, но они слишком большие для тебя.

– Они и тот нож, что ты видел при нашей второй встрече, все, что браслеты мне давали.

– И это неудивительно, – заметил командир. – Нож удобен и полезен по многим причинам, а мечи компенсируют недостаток твоих габаритов. Браслеты решили, что хрупкой девушке будет легче управиться с большими мечами, которыми особо и не нужно управлять, а просто размахивать, чем с более специфичным оружием, которое требует не только знаний, но и навыков владения.

– Решили? Они могут думать? – удивилась Мира, с сомнением посмотрев на браслеты.

– Они могут думать, но ты должна научиться думать вместо них. Понимаешь, что я имею в виду?

– Кажется, понимаю, – ответила она, взглянув на арбалет. Стражи должны были по ситуации уметь выводить из браслетов любое доступное оружие.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно произнес Клим, взглянув в окно, за которым садились сумерки. – Сегодня уже поздно начинать практиковаться, поэтому мы почитаем. Тебе не помешают знания о нашей истории, других мирах и существах, которые в них встречаются.

С этими словами он усадил ее за стол и, сев напротив, приступил к самой нудной лекции из всех, на которых Мира когда-либо присутствовала.

Просто невообразимо монотонным, но при этом безумно приятным, голосом он начал с рассказа о браслетах. Они брали свое начало приблизительно с начала нашей эры. Рецепт их сплава был давно утерян или же, как подумала Мира, тщательно скрыт, как и то, что к их созданию, как опять же подумала она, в свое время приложились очень могущественные ведьмы, что, в свою очередь, заставило ее задуматься о том, что же их вынудило к их созданию.

Кратко, но содержательно объяснив, что браслеты на подобии телепатической связи передавали ему все сведения об использовании их другими стражами, которые находились у него в подчинении, и таким же образом передавали им его приказы, Клим перешел к четырем мирам, которые согласно записям существовали столько же, сколько и ее мир, и о которых она и до этого знала.

Осень, в которой Мира дважды побывала и дважды не без сложностей вырвалась, была миром ведьм, в котором можно было встретить и русалок, и гоблинов, и призраков и земляных кого-то, о чем она прослушала, больше сосредоточившись на том, чтобы не уснуть.

Весна была миром вампиров, который считался самым опасным и непредсказуемым из всех. Помимо вампиров в нем также проживали русалки, можно было встретить пару-тройку ведьм, суккубов и инкубов, о разнице между которыми она тоже не расслышала, и, кажется, еще кого-то.

В Зиме жили снежные великаны и оборотни, не дружившие между собой, но и не враждовавшие, разумно поделив территории между собой. В них невозможно было встретить никого, даже самого отмороженного гоблина, ибо там было очень холодно, и даже стражи старались туда по возможности не соваться.

Мир Лета был самым густонаселенным и развитым из всех, в котором преимущественно проживали люди, не нашедшие себя и достойной оценки своих изобретений в других мирах.

– Тем не менее, переселенцев там меньше, чем в других мирах. Представители других миров вообще редко… Мира, ты что спишь?

От изменения интонации в голосе командира, ее локоть, стойко поддерживающий упертую в ладонь голову, дернулся и съехал с края стола.

Реклама: erid: 2VtzqwH2Yru, OOO "Литрес"
Конец ознакомительного фрагмента. Купить полную версию книги.

Примечания

1

Alea jacta est – лат., жребий брошен

2

Мэри Поппинс – героиня сказочных повестей английской детской писательницы Памелы Трэверс

3

Центральные персонажи романа Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери"

4

Контрфорсы – вертикальные конструкции, представляющие собой либо выступающие части стены, вертикальные ребра, либо отдельно стоявшие опоры, предназначенные для усиления несущей стены

5

Эспланада – длинный и пустой, полностью простреливаемый из крепости наклонный участок

6

Форштадт – поселение, город вне крепости

7

Маскароны – скульптурные, декоративные элементы в форме головы человека, животного или фантастического существа

8

Мерлоны – однообразные зубцы с просветами для бойниц

9

Эшафот – помост для совершения смертной казни или для приведения в исполнение публичных наказаний

10

"Песня о Роланде" – старофранцузская героическая поэма

11

"Осколок льда" – песня группы "Ария"

12

Гладиус – римский, короткий меч